Андрий Будугай

 

Слово

Филологам-эзотерикам из Софии

Элке Калиновой и Марии Пешевой

 

В древности, когда мир воспринимался не через призму интеллекта и материально-прагматически-потребительского подхода, а и через все тонкие тела человека (так сказать, всеми фибрами души), мистически-религиозно, в древности слову придавалось очень большое значение. Оно было куда бóльшее, чем то значение, которое мы уделяем слову сейчас, когда происходит своеобразная девальвация всех духовных ценностей и буквально лавина разного рода подмен накрывает все сферы жизнедеятельности человечества. Попробуем по своему «реставрировать» хотя бы некоторые из аспектов слова.

 

1.Слово-творение

 

Если мы откроем одну из самых известных и читаемых книг человечества Библию на первой же странице, то практически в самом её начале, в 3-м стихе 1-й главы Бытия встретим такие слова: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет». И далее: «И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днём, а тьму ночью». Словами «И сказал Бог» начинается описание и второго, и третьего, и последующих дней творения.

А святое благовествование (= евангелие) от апостола Иоанна, самого мудрого и преданного из учеников Иисуса Христа, начинается словами: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез Него начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков».

Когда Кирилл и Мефодий совершали свой поистине духовный подвиг – осуществляли перевод Библии с древнегреческого на церковнославянский[1], – то не могли сначала найти точного соответствия понятию «Логос» в славянских языках. В то время славянство проходило, образно говоря, ещё стадию детства[2] и его менталитет ещё только формировался во что-то самостоятельное. В зрелой же эллинской культуре понятие «логос» включало в себя довольно много значений: слово; понятие, учение; речь; отношение; мысль, разум.

Гераклит определял термином «логос» также всеобщую закономерность, а идеалистическая философия – духовное первоначало; мировой разум; абсолютную идею; откровение; основную сущность всего мира; образ Божий; внешнее выражение вечно сокрытой причины. В эзотеризме логос – это ещё и проявленное божество нации или народа, а также демиург, творящий, эманирующий из себя.

Эквивалентом понятию «логос» переводчиками была выбрана лексическая единица «слово», которая за счёт такой своеобразной трансплантации смысловой нагрузки значительно расширила область своих значений.

Как утверждает украинский исследователь мифов о языке Юрий Комар, в древности «слово считалось настолько сильным средством влияния на окружающую среду, что само его произношение не могло, как представляли, пройти бесследно. Точно так древнеегипетский бог Птах создаёт весь мир и первых людей «языком и сердцем» – задумав творения и выразив[3] задуманное. Такие представления были распространены и в древней Месопотамии – междуречье Тигра и Евфрата. Слово одного из главных шумерских богов – Энлиля – «небесам – опора», «земле – основа». Исходное состояние Вселенной – когда «ничего не названо», а, значит, ничего не существует».

Другими словами, процесс творчества-творения в первоначальном виде есть ни что иное, как акт материализации, уплотнения мыслеформы через слово, как бы её «затвердевание». Заметим, что в древнерусском лексема «творити» означала «считать, полагать», а др.рус. «творець» – «кто исполняет, исполнитель». Видимо, не случайно в славянских языках слова «твёрдый», «утверждать», «твердь», «тварь», укр. «тварина» («животное»), «творение»[4] – этимологически родственны. К ним примыкают также сокоренные лексемы «притворство» и даже укр. «потвора» («чудище; чудовище»)[5].

В языке можно найти ещё примеры связи слова и творения, уплотнения-утверждения слова-идеи. Вот некоторые из них:

 

1) «слово» и «условие», то есть переход энергии мыслеобраза, мыслеформы через слово в измерение трёхмерного материального мира, где существуют физические тела; слово становится фактором физического существования, средой, в которой живёт всё, имеющее физические тела, а в глобальном понимании – Вселенной[6];

2) укр. «мова» («язык») и укр. «умови» («условия») пример, аналогичный первому;

3) греч. logos и однокоренные санскр. loka («мир, пространство») и лат. lex[7] («закон») – принцип мироустройства;

4) рус. «речь» и сокоренное укр. «річ» («вещь»), результат уплотнения слова; они связаны с лат. res («вещь, предмет, дело») и лат. realis («действительный, реальный»), то есть «реализованная речь, овеществлённое слово»;

5) лат. vox («звук, голос; слово, язык»), лат. verbum (одновременно «слово» и «действие», глагол-процесс), др.рус. «врать» («говорить»), нем. Wort («слово»), рус. «вещь-овеществление» (уплотнение слова), ст.сл. «вещь» (с одной стороны – «голос, звук, слово», а с другой – «предмет, вещь»), ст.сл. «вещать»[8], «увещевание», рус. «весть», «провозвестие», «повесть-повествование», «совесть»[9];

6) лат. for, fari от корня fa- (=санскр. bha- > санскр. Bhagavan – «Бог, Творец») со значением «говорить» и лат. facio, facere («делать; изготовлять, строить»), лат. facies («внешний вид; образ; фигура, форма»)[10], лат. «фаза», лат. fact[11], слова латинского происхождения «фабула», «фабрика» и другие;

7) ст.сл. «деяти» («говорить») и ст.сл. «деяти ся» («происходить, делаться») > рус. «деть, дену» («положить, поместить, спрятать»), «надежда / надёжно»[12], греч. thesis («положение»), рус. «дело / делать», «действие» и, возможно, «дети»[13];

8) готское razda («язык») и заимствования из готск. «горазд», «гораздить» («делать, строить, придумывать»), «угораздить»[14];

9) ст.сл. «казати» («говорить»), лат. casus («случай, участь»)илат. causa («причина»), рус. «показать» (указать на факты, что-то материализованное), «сказать», «сказка»[15], «искажение»[16];

10) англ. word («слово») и, вероятно, англ. world («мир») – слова, которые в древности могли быть этимологически связаны между собой, как и нем. Wort («слово») и Welt («мир»);

11) английские слова thing(«вещь, предмет») и think(«думать, мыслить, обдумывать; считать, полагать; понимать, представлять (себе)»). На то, что эти слова когда могли иметь общий корень косвенно может указывать то, что звуки g-kчередуются.

 

Перечисленные примеры, пожалуй, можно дополнить цитатой, взятой из книги «Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках»[17] Марка Маковского. «Вещь … отождествлялась со словом. Ср.: др.англ. ceatta «вещь», но англ. chat «болтовня»; тох. А wram «вещь» < и.е. *uer- «говорить»; хет. memiia(n) «слово, речь», но также «вещь»; арм. ban «слово», но также «вещь»; польс. rzecz «вещь, предмет», но также «речь»; нем. dingen «выступать, говорить», но Ding «вещь». Сравните также: аккад. awatu «слово, речь», а также «вещь» (о которой идёт речь); шумер. inim «слово». а также «вещь; дело»; кит. hua «язык, слова», а также «вещь»; др.-евр. dabhar «слово; вещь»; язык эве nya «слово», а также «дело, событие, вещь»; язык фула hala «слово», а также «дело; вещество; вещь».

Всемирно известный теософ Анни Безант в своей работе «Древняя мудрость» писала: «Мы признали за источник, из которого происходит вселенная, проявленную божественную Сущность, именуемую Логос или Слово. Это взятое из греческой философии наименование в совершенстве выражает древнюю идею: Слово, раздающееся из Безмолвия, Голос, Звук, посредством которого миры вызываются к бытию».

А в своём труде «Загадки жизни и как теософия отвечает на них», популяризирующим основы теософии, Анни Безант указывает: «Весь мир есть не что иное, как произнесённое слово… И в Космосе, и в человеке одинаково заключено это свойство звука, без которого не может быть формы, звука – строителя формы, рождающего её. Всякий звук имеет отдельную форму и заключает в себе троякое свойство: одно – рождающее форму, другое – удерживающее её, и третье – разрушающее её».

Подобным суждениям можно найти подтверждение в языке. Так, например, лексемы «слово», «славяне»[18], «слава», «слыть», «слышать», «слушать», «слух» – одного гнезда. Можно допустить, что общего происхождения с лексемой «слово» и группа слов «посол», «слать»[19], «сулить» («обещать»).

Если учесть, что звуки с/з, л/в, к/х чередуются, то несложно увидеть, что слова «слух» и «звук» – два полюса одного и того же понятия. Это совпадает с положением эзотеризма, согласно которому свет создал такой орган как глаз, а звук – ухо. С лексемой «звук» сокоренны также «звучать», «звон», «звенеть», «звать», «называть», лат. «vox», имеющее одновременно значения «звук», «голос», «слово», «язык».

Синонимом слову «называть» можно считать лексему «именовать», сокоренную русскому «иметь» и ст.сл. «имать» («брать, взять»), связанное и с именем[20], и, в определённой мере, – с объёмом. В свою очередь объём связан с формой, в которой обитает суть-дух имяносителя. Вспомним из физики, что звуки, сменяя друг друга, меняют и конфигурации мельчайших песчинок, положенных на пластинку рядом с источником звука: каждый звук связан с обитателем определённой части Космоса и образует свою форму.

Лексемы «объём», «съёмка», «приём», «заем», «ёмкость» имеют основу «ём-», образованную от ст.сл. «имать» и имеющую значение «то, что собрано». К этой группе примыкают и слова с основой на «ять»[21], сокоренной ст.сл. «имать»: «объять», «обойма», «разнять», «отнять», «снять», «изъять», «память», «внять».

Однокоренными с ними являются слова «внимание»[22] и «понимать»: ср. болг. «разбирам» («понимаю»), сокоренное «брать» и рус. «понимать», также сокоренное «брать». Без направления внимания на объект изучения[23] не будет и понимания его, а память сознательная обладает лишь тем, на что мы обратили внимание, что мы взяли рецепторами-«руками» своего сознания: вся остальная информация уходит в область подсознания. С «именем» сокоренны ещё слова «имущество» и «имение»[24].

Таким образом, звук, слово, форма и имя[25] тесно взаимосвязаны. Как отмечал Владимир Шмаков в своём относительно известном эзотерическом труде «Основы пневматологии»[26], «По своей онтологической природе всякое имя вещно… Знать истинное имя вещи – значит знать её сущность, творить её в прямом и полном смысле этого слова. …Вéдение (ведание, знание – авт.) имени есть не филологический подход и не механическое произнесение звуков, но слияние с ритмом индивидуального естества, сращение с Логосом… Имя есть форма духа».

Выдающийся теософ Нина Павловна Рудникова[27] в своей работе «Солнечный Путь. Арканы Таро» указывала: «Слово – это формула, определённым образом группирующая вибрации творческой силы». Слово также является орудием мышления, а в прошлом и в будущем – и орудием творения. Можно, по словам одного из титанов русской философско-религиозной мысли Павла Александровича Флоренского[28], сказать, что текст есть развёрнутое слово, о слово – свёрнутый текст. Можно выделить своеобразные смысловые иерархические уровни, образующие единую систему: звук – слог – слово – фраза – предложение – (абзац) – текст.

Как и звук, любое слово несёт в себе энергию. Энергией обладает слово даже тогда, когда оно находится не в озвученной, а в письменной форме. Греческое же слово «энергия» происходит от греч. «эргос, эргон», которое имеет значение «работа, дело» и основа которого присутствует в словах «хирург» («работающий руками»), «литургия» (букв. «общее дело»)[29], «демиург» («создатель»)[30]. Энергия, вложенная в слово, начинает выполнять свою работу при контакте (букв. «соприкосновении») с тем сознанием, которое реагирует на него («реакция» – это «ответное действие, работа») и вызывает своеобразную цепную реакцию, причинно-следственную (= кармическую) связь.

Слово можно сравнить с геном в биологии. По своей природе ген является своеобразной кристаллизацией вибраций души, программой разворачивания её сути, потенции в физическом мире. Ген – посредник между духовными и физическим планами, он подобен перемычке в песочных часах, через которую небесное перетекает в земное. Слово, язык народа – это его генетический код, на котором строится менталитет, культура, история данного народа. Но об этом немного более подробно будет сказано в следующей главе.

Функцию гена на разных уровнях (племя, народ, сверхнарод, человечество) выполняют и мифы в их метаисторическом понимании. Первоначальное значение лексемы «миф» (греч. mythos) – «слово, предание». То, что сейчас, благодаря долгому и последовательному влиянию «недоброжелателей рода людского», воспринимается большинством людей как иллюзорное[31], «мифическое», на самом деле является ключом к разгадке многих тайн бытия, мостом в духовные миры, уцелевшими обрывками профанированных к нашему времени глубоко эзотерических, оккультных знаний.

Перевернувшие всё с ног на голову материалисты (а точнее – атеисты) утверждают, что мифы придуманы невежественными людьми. Но на самом деле мифы, как и языки, давались людям сверху руководящими эволюцией на планете Иерархами. Передавались они через посвящённых в устной форме. Поэты-посвящённые облекали многие из мифов в стихотворную форму, которая более надёжно сохраняла в целостности содержимое мифа и значительно облегчала процесс запоминания информации. Благодаря упорядоченной форме стиха также сводились к минимуму возможные искажения смысла мифов неофитами, которые ещё не достаточно глубоко понимали суть переданных им в стихах эзотерических знаний.

Уместно привести слова о значении мифов выдающегося визионера средины 20 века Даниила Леонидовича Андреева[32]. В своём эпохальном духовном труде «Роза Мира» в третьей главе 2-й книги визионер уделяет достаточно много внимания сложной эзотерической природе мифа. Миф по Даниилу Андрееву – это «вторая реальность», над человечеством надстоящая, в которую сознание человечества «входит частью своего существа и в которой таятся руководство его становлением и корни его судьбы».

Другими словами, миф – это Слово, которое помогает развиваться человечеству в целом и его отдельным подразделениям (расам, сверхнародам, народам, нациям и т.д.), огромная мыслеформа-эгрегор создателя человечества со всеми её частями. Каждый народ, имеющий кроме общечеловеческих ещё и свои частные, национальные задачи, имеет и свои национальные мифы, подкрепляемые Небом. Информация о них, по всей вероятности, заложена и в национальном языке, формирующем менталитет народа и направляющим его по определённому пути развития.

Можно сказать, что Слово, первопричина – в его сакральном значении – это понятие трёхипостасное, где одна ипостась – Первослово-эйдос Верховного Творца, вторая ипостась – слово-звук, посредник между духовным миром и миром физическим, атрибут человеческой речи, и третья ипостась – это слово воплощённое, мир материальных форм.

Своеобразным подтверждением этой мысли может послужить и авестийская религия, где Верховному божеству Ахурамазде, являющемуся предводителем сил добра, противостояла троица сил зла: Ангро-Майнью, Друджа и Айшма. Имя первого переводится как «Злая мысль», имена двух остальных – «Злое слово» и «Злое дело»: та же трёхипостасность, но только со стороны Сил Тьмы, которые, впрочем, строят свои миры по аналогии с мирами Сил Света.

2.Слово-сознание

 

В болгарском языке есть интересное слово «дума» со значением «слово», которое похоже и на укр. «дума» («народная песня»)[33] и на укр. «задум» («замысел»), и на рус. «думать», «задуматься». Скорее всего, что такая похожесть не случайна и первоначально болг. «дума» имело более широкое значение – «слово, понятие, образ, мысль». Именно работа с мыслями и лежит в основе мышления, аналогично как процесс понимания – результат работы с понятиями, а процессы воображения и соображения – с образами (>сообразительность).

Возможно, есть какая-то связь и между ст.сл. «вития» («оратор»[34]) и англ. wit («ум, разум; сообразительность; остроумие»). По ходу заметим, что на основе думы-мысли-образа происходит процесс «образования»[35] – связь, идентичная вышерассмотренным «речь-річ», «vox-вещь».

Аналогичная связь и в латинском языке, где dico, dicere имеет значения «говорить, сказать; называть», а disco, discere – «учиться» и doceo, docere – «учить, обучать». С ними этимологически связаны нем. Zeichen («знак»), нем. zeigen («показывать»), англ. dictionary («словарь»), русские заимствования «диктор», «диктант», «дикция».

Лат. lego, legere («собирать, выбирать, читать») связано с лексемами «лекция», «коллекция»[36], «коллектив». Видимо, не случайно и лат. «realis» («вещь, предмет, дело») похожа на англ. «realize» («понимать, осознавать»).

Конечно, нельзя ставить знака равенства между мышлением и словом в узком понимании, ведь художник, архитектор, инженер мыслят образами, музыкант – нотами-звуками, танцор или спортсмен – движениями и т.д. По всей видимости, понятие «язык искусства» имеет в большей степени буквальное, чем переносное значение. Но определённая взаимозависимость между словом и мышлением, а значит – и сознанием, всё-таки есть.

Не случайно считается, что та же наука – это «хорошо обработанный язык», как, впрочем, и язык художественной и другой литературы[37]. Именно слово является связующим звеном между отдельными сферами-мирами человеческой деятельности и между разными народами. Как мы уже отмечали, слово – это орудие мышления, а в прошлом и в будущем – орудие творения[38]. Не случайна похожесть лат. credo, credere («верить, думать, считать») и лат. creo, creare («творить, создавать; избирать»). Слова помогают мышлению, а значит – и творчеству-творению.

Только наличие и использование языка, слова в широком понимании, позволяет людям упорядочить свои сознания, подымает их над царством животных и уж тем более – над царствами растений и минералов, и помогает им стать полноправными жителями Космоса[39]. Благодаря языку человеческие сознания со временем становятся над веками-временем, и начинают полноценно жить в Вечности. Ведь именно так эзотерическая традиция трактует имя «человек»: «чело-сознание», идущее через «века-вечность». Немецкое существительное Mann и английское man («человек») тоже делают акцент на мышлении, сознании: ср. сокоренные санскр. manas («разум») и лат. manus («рука»[40]).

Нина Павловна Рудникова в своей книге «Солнечный Путь. Арканы Таро» сделала акцент: «Человек забыл, что мир сотворён словом, и что все части его – это воплощения отдельных слов. … Современные же человеческие языки вульгаризировались, то есть материализовались, просто отпечатывая понятие об объективном мире. Человеческое сознание забыло, что слова, составляющие его языки – это формулы, духовное произнесение которых вызывает к действию психическую энергию, помогающую воплощению её в факты».

И ещё одна цитата из того же источника: «Всё знание уже дано человечеству и свёрнуто в языке его понятий. Но из-за допускаемых злоупотреблений ими эти понятия измельчали и профанировались. Вдуматься в эти понятия, найти их исток, соответствующие им силы – это значит воскресить их и приобрести через них мудрость заключённого в их формулах знания. За каждым понятием скрывается длинная история мыслетворческого процесса его развития и связанные с ним силовые спирали психических ассоциаций».

Вряд ли необходимо доказывать, что с изменением сознания в определённой степени меняется и язык – в первую очередь лексикон, словарный запас, происходит переосмысление существующих слов, могут произойти изменения в фразеологии и даже грамматике языка. Но не только сознание влияет на язык, но и наоборот. Язык и сознание – факторы, которые взаимно обусловлены. Заметим также, что каждый национальный язык отображает определённый тип мышления и сам, в свою очередь, формирует в представителях этого народа определённый характер, тип мышления, который распространяется со временем и на иностранцев, длительный период пользующихся этим языком.

Язык в буквальном смысле – душа народа, отображающая особенности его сознания. Человек с первых дней своего рождения[41] входит в контакт с этим миром, «вдыхает» через язык всё необходимое для развития человеческого сознания. Не случайно слова «душа», «дышать», «воздух», «дух», «вдохновение» берут начало от одного корня. И даже если у человека в силу определённых причин закрыт один из каналов связи с миром (он глухонемой или слепой от рождения), то всё равно язык помогает ему войти в контакт с социумом, только через другие рецепторы и используя другие грани слова.

Говоря о языке как о душе народа, автор хотел бы сказать, что из уст одной женщины из Украины (Александры Ивановны Ходеевой) ему стал известен довольно интересный случай, касающийся непосредственно её жизни. Муж её был военным офицером, которому вместе с женой в 1980-тые годы выпало служить в группе советских войск в Германии. Александре Ивановне довелось рожать сына на немецкой территории. Через несколько недель после рождения сын очень серьёзно заболел какой-то болезнью и был на несколько месяцев госпитализирован, находясь в больнице без родителей.

Когда кризис миновал и мальчику стало значительно легче, родителям разрешили его забрать на выходные дни домой. В силу того, что Александра Ивановна работала патронажной медсестрой и хорошо знала особенности этапов развития грудных детей, её очень насторожил тот факт, что сын, которому тогда было уже больше полгода, абсолютно не реагировал на речь родителей. У неё появился страх, что к болезни, от которой его тогда лечили, добавится новое испытание – сын окажется глухонемым.

Каково же было удивление матери, когда сына повезли после выходных обратно отдавать в больницу: как только сын услышал немецкую речь, он засмеялся, оживился и стал совершенно нормальным ребёнком! Сын за несколько месяцев стал входить в эгрегор немецкого языка и культуры и просто отошёл от своего родного. Когда же позже он снова стал жить в своей семье, то вернулся и в свой родной русскоязычный эгрегор.

Параллельно вспомним факты, когда младенец попадал жить среди животных – чаще всего среди обезьян или волков. Он усваивал язык своего «племени» и становился его членом, но обладал сознанием, уровень которого был характерен для животных, среди которых он жил. Если же ребёнку случалось через годы попасть опять к людям, то он уже не был способен овладеть человеческой речью и приобрести уровень сознания, отличающий человека от животных: он так и оставался тем, кем сформировался в годы раннего детства. Видимо, психика человека с первыми годами жизни быстро теряет свою пластичность и ей характерны периоды её становления, когда, не доделав что-либо вовремя, упущенного уже не наверстаешь.

Продолжая разговор о национальном языке, вспомним общеизвестные свидетельства мировой истории о том, что если начать его уничтожать, то и народ, носитель данного языка, начнёт вырождаться, вымирать: представители этого народа начнут становиться со временем частью того народа, чьим языком они начнут пользоваться. Не случайно в древнеболгарском языке слово «язык» имело два значения: какой-либо национальный язык и одновременно – нацию или народ, который является носителем этого языка. Границы племени (или нации, народа) совпадали с границами языка, им используемого.

Интересен факт из творчества одного из самых замечательных, на наш взгляд, писателей 20 века англичанина Джона Толкина (1892-1973). Будучи филологом по профессии, Джон имел хобби – создавать искусственные языки. Как признался писатель в своих письмах, работа над его шедевром – трилогией «Властелин Колец» – пошла значительно быстрее[42], когда им были созданы языки основных представителей трилогии – гномов, трёх видов эльфов, Тёмного Правителя и других. Языки сами начинали подсказывать характеры, традиции, историю, культуру «своих» народов и помогать выстраивать-прозревать сюжет.

Надо отметить, что, согласно известному библейскому преданию, после «вавилонского столпотворения»[43] общечеловеческий язык был разбит на множество национальных. Это было экстренной мерой и произошло по инициативе Провиденциальных Сил, чтобы разобщить людей в их богоборчестве, отвлечь от бунтарского замысла «штурмовать Небо». Каждый из новообразованных народов начал выводиться из духовного падения его «персональным гением», индивидуальным духом-народоводителем «своим» путём. Это «раздробление» не на одно тысячелетие значительно облегчило задачу духовного целительства. Однако сейчас наблюдаются тенденции к созданию нового «международного» языка, на этот раз, видимо, – компьютеризированного, призванного вновь соединить народы в одно целое. Дай Бог, чтобы этот процесс опять не послужил богоборчеству!

Говоря о национальных языках, хочется заметить, что люди, которые осваивают несколько языков, становятся обладателями более гибкого и одновременно – широкого мышления. Их сознание легче усваивает новое, более синтетичное и, как правило, культурно выше.

Как своеобразное подтверждение своим исследованиям и этому выводу, автор несколько месяцев назад встретил статью о людях, свободно владеющих больше, чем одним национальным языком. Трудно удержаться, чтобы не процитировать одно место из неё: «…канадцы выяснили, что люди, для которых родным является не один, а два языка, так называемые билингвы, лучше сохраняют ясность ума в старости. Ранее науке уже было известно, что дети, знающие два языка, имеют более высокие творческие задатки по сравнению со сверстниками. Канадские психологи пошли дальше и провели исследование среди полиглотов, возраст которых приближается к пенсионному. В ходе эксперимента, в котором участвовали 150 человек, исследователи измеряли скорость мозговых реакций разных групп. Выяснилось, что пожилые полиглоты, которым уже за 60, соображают так же как более молодые носители одного языка…».

 

Как уже говорилось, от уровня сознания зависит и лексикон данного индивида, и значения употребляемых им слов. Человек выбирает слова, подбирает их для более точного выражения своей мысли, создавая тем самым свой микромир, свою вселенную. И чем выше уровень сознания человека, тем ответственней он подходит к выбору слов. А одно и то же слово в устах людей с разным уровнем сознания имеет разную наполненность, разную энергетическую силу и оставляет разный по своей длине причинно-следственный след в Космосе.

Например, Эдуард Шюре в своей книге «Великие Посвящённые» писал, что в Древнем Египте «жрецы, по словам греческих авторов, владели тремя способами объяснять свою мысль. Первый способ был ясный и простой, второй – символический и образный, третий – священный и иероглифический. То же самое слово принимало по их желанию, либо свой обычный смысл, либо образный, либо трансцендентный. …

Гераклит прекрасно выразил эти различия, определяя их язык как говорящий, обозначающий и скрывающий. Когда дело касалось теософических и космогонических наук, египетские жрецы всегда употребляли третий способ письма. Их иероглифы имели при этом три смысла – и соответствующие, и различные в одно и то же время. Два последние смысла не могли быть понятны без ключа. Этот способ письма, таинственный и загадочный, исходил из основного положения герметической доктрины, по которой одни и тот же закон управляет миром естественным, миром человеческим и миром божественным. … Благодаря этому способу письма Адепт обнимает все три мира сразу».

По речи человека можно довольно точно судить об уровне его сознания. Отсюда вытекает и ещё одно положение: как и о чём мы мыслим, тем мы и становимся; слова каких соционов[44] мы используем, с теми соционами мы и «роднимся».

Как говорил Иисус Христос, «какой мерой мы меряем, такой и нам отмеряется», в такие миры-измерения[45] наше сознание и попадает. Другими словами, какое слово, с каким предназначением и с каким мотивом-намерением мы используем, такие условия, предпосылки в буквальном смысле мы и создаём для своей дальнейшей деятельности. Не случайно в Космосе больше значит не столько само действие, поступок, как его мотив, движущая сила: как это ни парадоксально на первый взгляд, но эзотерические учения[46] абсолютно единогласно утверждают, что мысль несравненно важнее действия. Один человек может сгоряча совершить негативный поступок, но оставить в Космосе менее разрушительный кармический след, чем тот, кто подобного поступка никогда и не совершал, но о нём постоянно думал. Своими частыми или постоянными размышлениями о таком поступке он накапливает сильные психоэнергетические эманации, которые усиливают подобную мысль.

Наступает момент, когда мысль покидает своего породителя и находит несколько человек с более слабой, чем её породитель, психикой, каждый из которых, подталкиваемый сильной мыслеформой, совершает-реализует преступную мысль. Внешне чистый перед другими людьми породитель такой мысли несёт куда бóльшее наказание, чем каждый из её слабовольных реализаторов, так как его мысль породила куда бóльшие следствия, чем их дела.

Интересно, что слова «мотив», франц. «mot» («слово»), лат.mŏvĕo, movi, motum, movere («приводить в движение, двигать»), лат.mōto, mōtāre («двигать туда и сюда, приводить в сильное движение»), нем.Mótto («девиз; мотто, эпиграф») и «мотор» («то, что придаёт движение») похожи друг на друга и по форме, и по сути.

Похожи между собой и лексемы «мир», болг. «намирам / намеря» («находиться, пребывать, располагаться»), укр. «міра»(«мера»), укр. «намір» («намерение»), укр. «вимір»(«измерение, мир, пространство»), укр. «міркування»(«размышление»[47]). Сокоренным слову «мера», кроме уже упомянутой выше лексемы «месяц»[48], также являются др.-инд. «mati» («измеряет, сравнивает»[49], греч. «метис» («мудрость, разум; план»).

Можно и дальше углубляться в мир этимологии, но, пожалуй, и без того очевидна взаимосвязь сознания и слова, благодаря которому и происходит рост человеческого сознания.

 

 

3.Слово-вера

 

Один из самых известных мудрецов мира Лао-Цзы, живший в 6-5 веках до нашей эры в Древнем Китае, в своём философско-поэтическом трактате «Дао Дэ Цзин»[50] говорил: «Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает» (81-й стих).

А в 18-м стихотворении Лао-Цзы пишет: «Когда отходят от Великого Пути, тогда и появляются «человеколюбие»[51] и «справедливость»[52]. Когда вокруг много умников, тогда и появляется «великое заблуждение». Когда в семье не ладят между собой, тогда и появляются «сыновняя любовь»[53] и «почтительность к старшим»[54]. Когда в государстве беспорядок и смута, тогда и появляются преданные слуги» (Перевод Александра Кувшинова).

По аналогии[55] можно добавить, что, как правило, человек начинает думать о здоровье и говорить о нём только тогда, когда у него появляется какая-то болезнь.

Как подметил Лао-Цзы, когда процветает беззаконие – говорят о справедливости; когда набирают силу обман и вероломство – говорят о правде и о верности. Последние два понятия по своей семантике довольно близки: справедливость этимологически связана с лексемами «правда», «право»[56], «правило», «управлять», «направление», а верность связана с «верный», «вернуть», «вера», «вверять». Лексема «вверять» подразумевает в определённой мере «веру» тому, кто уже до этого «оправдывал доверие» («преддверие» веры), кто идёт правильным путём[57].

О вере, которая, по словам Павла[58], есть «осуществление ожидаемого» и есть «от слышания, а слышание от слова Божия», можно говорить как о прямо противоположном, антиподе лжи и обману, за которыми всегда стоят Сатана и его приспешники. Не случайно у некоторых народов (например, у караимов) имя Сатаны в буквальном переводе звучит как «отец лжи», а святые в христианстве его называли «отцом погибели» и «Лукавым».

Два последних определения по своей семантике довольно близки друг другу. Так лексема «погибель» сокоренна словам «сгибать»[59], «погибель», «губить», «сгинуть», «гнуть», «согнутый». А лексема «лукавый» сокоренна словам «излучина» и «лук» («изогнутый, кривой»), а также украинским лексемам «лякати» («пугать»)[60] и «переляк» («испуг»)[61].

В украинском языке слову «правда» есть антоним, одухотворённый персонаж народных сказок «Кривда» («ложь»)[62]. Есть ещё один украинский антоним лексеме «правда» – простонародное «брехня» («обман»), который, по всей видимости, связан с немецким глаголом brechen («ломать»).

Слова «направо», «правый», «правильный» и «прямой» – одного корня[63] и в данном контексте противоположны словам «лживый», «обманный», «кривой», «окольный».

Прямой, искренний человек, идущий «прямым путём»[64], находится под Богом и обретает спасение души: настоящее религиозное чувство, вера в Бога начинается с искренности[65]. Вспомним русскую поговорку «в тихом омуте черти водятся», которая нередко адресуется человеку скрытному, «себе на уме», и, как правило, неискреннему. А между неискренностью и лживостью часто можно поставить знак равенства.

Вспомним слова известного певца и автора песен из России Виктора Цоя о том, что нам простят всё, но не простят неискренности – слова, которые были, пожалуй, кредо всей его короткой, но достаточно яркой жизни. Неискренний так или иначе, осознаёт ли он это или нет, служит Дьяволу и идёт «путём погибели» души или уж во всяком случае – дорогой, которая приведёт его к сильным духовным страданиям-расплате.

Обманывающий же не только сгибает-губит себя, «ломает» своё сознание, но и искривляет и ломает окружающий его мир, рвёт пространство – тело-плоть Космоса. Не случайно восточная мудрость гласит, что, разрушая что-то вовне, мы разрушаем вместе с тем и самих себя. А, разрывая какие-то связи внутри себя, мы рвём аналогичные связи и во Вселенной, неотъемлемой частью которой мы являемся также[66].

Интересно, что в украинском языке слово «сказ» означает ни что иное, как «бешенство, бесноватость». Оно сокоренно лат. casus («случай, происшествие; случайность; риск; участь, положение»), лат. causa («причина») и ст.сл. «казати» («говорить»)[67], а др.рус. «казити» имело значение «искажать, портить». Следовательно, «искажённый» можно понимать как «заражённый бесом, одержимый». Видимо, о том же свидетельствует и слово «проказа», которое в старославянском имело значения «зло; вред; колдовство; злодеяние; зараза», то есть указывало на насылание на больного каким-то недобрым чародеем порчи[68].

По сути, обман, искажение информации есть в какой-то мере насылание порчи на того, кого обманывают[69] или о ком распространяют ложь. А те, кто верят обману о другом человеке и эту ложь распространяют дальше – принимают участие в акте коллективной (=собирательной) порче, становятся соучастниками[70] этого духовно-космического преступления, переступания через божественные законы. По мнению автора, есть глубокий смысл в том, что обман и предательство издревле считаются одними из самых тяжких грехов.

Итак, лживый и вероломный по своей природе Дьявол – это тот, кому никогда (!) нельзя верить, чьё слово обманно и неистинно изначально и может быть «сломано» в любой момент – как правило, в самый неподходящий для на с, но настолько же подходящий для «Князя мира сего». Слово же Бога, Который именно Своим словом творит сей мир и через него утверждает в мире Свою Волю, наоборот, твердо[71]. Слово Божье не только всегда твердо, истинно, но и законно[72].

Интересно при этом заметить, что греческое слово «система» означало «целое, состоящее из частей (тем)», а собирать близкородственно болгарскому «разбирам» («понимаю»)[73].

С вышеупомянутыми словами «композиция» и «система» по своей семантике и конструкции созвучны и такие слова, как, например, «синтез» (сочетание тем-тез-частей), «сложное»[74], «концепция», «конструкция», «концерн», «конвенция», «конгресс», «синклит», славянское «счастье» (< со-частие). Правильное сочетание частей делает возможным духовное счастье, хорошую участь, удел, долю[75], судьбу. А благодаря разнообразию частей-слов[76] образуется многообразие мира.

С природой лат. lex созвучно по своей семантике и лат. fatum («судьба, доля, участь; предопределение»[77]. Лексема fatum сокоренна санскр. Bhagavan («Творец») и bhavayati («воздействую, создаю», буквально «стаю причиной существования»), лат. facio, facere («делать, изготавливать, строить»), фран. fée («фея»), фран. féerie («феерия, волшебство») и лат. for, fari («говорить»).

Фатум был предначертанным свыше, волей богов, которую нельзя было оспорить или обойти. В дохристианском мире, по свидетельству Данте Алигьери[78], автора знаменитой «Божественной комедии», Небо не принимало молитвы одного человека за кого-либо другого, и каждый отвечал только сам за себя. Собственно говоря, в те времена у человека и не было духовных сил «тянуть» ещё кого-то, и каждый нёс лишь свой, личный, крест-карму. Даже такая феноменальная в духовном плане личность как Лао-цзы изрекал, что и «совершенномудрый не сострадает», то есть не может взять на себя грехи-страдания других – ему б хотя бы справиться со своими грехами.

В мире господствовал ветхозаветный закон «зуб за зуб и око за око», закон справедливости, а не благодати, которая стала действовать с приходом Иисуса Христа для верующих в Него и Его Учение. Поэтому-то человеку-язычнику не оставалось ничего лучшего, как принять волю богов: как говорили римляне, «послушного рок (= фатум) ведёт, а непослушного – тащит», третьего не было дано. От слова богов зависели все и всё, на нём строились и жизнь, и закон, и вера, и, пожалуй, Истина[79].

Павел Александрович Флоренский провёл большую работу на стыке филологии, религии и философии. Его глубокий анализ коснулся многих фундаментальных духовных понятий. Среди них были и понятия веры и истины. Он указывает, что рус. «вера-верить» и лат. veritas («истина») происходят от корня var-, с которым сокоренно и лат. verbum («глагол (как часть речи); слово; речь в широком понимании»).

По свидетельству философа, «автор латинского этимологического словаря А. Суворов указывает на глаголы: говорю, реку, как на выражающие первоначальный смысл корня var-. Но несомненно…, что если var- действительно значит «говорить», то в том именно смысле, какой придавала этому слову  в с я  древность, – в смысле вещего и могущего слова, будь то заклятие или молитва».

В русском языке слова «верно», «правильно», «истинно» являются синонимами и, несомненно, связаны с непреложностью Слова Божьего. Подобная связь наблюдалась не только в русском. Так, Павел Флоренский пишет: «Древний еврей, да и семит вообще, в языке своём запечатлел… особый момент идеи Истины, – момент исторический или, точнее, теократический. Истиною для него всегда было Слово Божие. Неотменяемость этого Божьего обетования, верность его, надёжность его – вот что для еврея характеризовало его в качестве Истины. Истина – это Надёжность. «Скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадёт» (Лк.16:17); этот, безусловно, непреложный и неизменный «закон» есть то, чем в Библии представляется Истина».

Интересно, что в древнерусском слово «закон»[80] имело значение «вера, вероисповедание», слово «истина» обозначало «законность, справедливость, верность». А этимологически родственные с лексемой «истина» слова «истовыи» и «неистовыи» имели значения «истинный, действительный» и «безумный» соответственно. Тот, кто был без истины, тот считался безумным и наоборот!

Таким образом, слово в изначальном своём смысле очень тесно связано с понятиями истины и веры. И лишь со временем стараниями «врага рода человеческого» и его «компаньонов» и благодаря людским невежеству и халатности между этими тремя понятиями-китами образовались огромные расстояния, порой неимоверно трудно преодолимые из-за косности человеческого сознания и падения общего уровня духовности людей.

 

 

4.Слово-клятва

 

Учитывая тот факт, что слово в устах человеческих стало расходиться со своей первоначальной истинностью, а, следовательно, и верой ему, слово стало «нуждаться» в дополнительном подтверждении своей правдивости. Так, вероятно, и появилось понятие клятвы, которая основывалась на мистической силе слова языческо-магического характера. Измаил Иванович Срезневский[81] указывал, что в древнерусском языке у слова «вера» было одно из значений «клятва».

Надо сказать, что в др.рус. языке слово «земля» имело значение «народ, племя»: каждое племя жило на своей земле и поклонялось духам-богам, которые были связаны с территорией, на которой обитало и данное племя – душам стихиалей[82] этой местности. В ст.сл. языке у слова «язык» было два значения: «речь, язык» и «народ, племя», то есть, как бы подчёркивалось, что границы языка данного племени совпадали с, так скажем, ареалом племени-носителя этого языка, а сам ареал был связан с духами природы, на нём обитающими.

Подобная связь между территорией и её обитателями довольно наглядна и до сих пор сохраняется в животном царстве, где каждый вид имеет популяции, связанные с определёнными территориями, ареалом распространения. Даже домашние животные[83] чётко чувствуют связь с площадью двора или хозяином, который в их сознании, возможно, служит средоточием[84] эманаций этой территории. При тотемизме[85] так же, по сути, наблюдалась связь племени с определённой землёй: групповой дух вида животного-тотема всё равно связан со своим ареалом.

Аналогичная связь с определённой местностью в какой-то мере присутствует и у знахарей, а также – у колдунов и ведьм: не случайно говорят, что дома и стены[86] помогают. И даже былинные богатыри, призванные защищать свою землю, обязательно имели каждый своего духовника (мага или волхва), осуществляющего энергетическую и духовную власть на данной местности, а богатырь в определённой мере отвечал за физическую реализацию этой власти волхва на этой территории.

Языческая религия – это религия какого-то одного из народов, в которой был культ богов местности (духов места обитания), где жил данный народ. Во время клятвы тот, кто её давал, входил в персональный контакт с духом культа своего племени, первоначальную связь с которым он устанавливал во время обряда инициации. Николай Максимович Шанский и ряд других этимологов слово «клятва» связывают с лексемами «клонить» и «кланяться», «поклоняться». Можно допустить, что во время клятвы приносящий её преклонял колени, чтобы лучше, теснее была его связь с богами племени: понятие «преклонить колени» известно у множества народов.

Знаменательно, что слово «колено» во многих языках этимологически связано или со словом «поколение» или с понятиями рода и рождения, а в эзотеризме колени, как и локти[87], считаются средоточиями жизненных сил – особенно колени. В астрологии созвездие Козерога, связанное с Иисусом Христом, имеет эзотерическое соответствие коленям и называется «коленями Космоса».

Со словом «колено» этимологически связаны слова «склонность» и «склонить», а также «уклониться»[88]. «Склонить» кого-либо к чему-либо, вероятно, подразумевало такое воздействие на человека, которое способствовало бы смене им своего духа-покровителя или, говоря языком Карлоса Кастанеды, перенесению центра сборки сознания этого человека в другой эгрегор, привязыванию его энергетики к другому энергополю. То есть, иначе говоря, этот «склонённый» челок «преклоняет свои колени» перед другим духом…

Возвращаясь к теме клятвы, добавим, что клянущийся не только входил в дополнительный персональный контакт с племенным богом, но и по конкретному вопросу, объекту клятвы давал слово одновременно и богу, и людям, заинтересованным в осуществлении данной клятвы. В случае её нарушения клятвопреступник или терял связь с духом-покровителем племени и исторгался из племенного эгрегора[89], или нёс какое-то другое наказание. Отсюда, как думается, и понятие «божиться», иначе говоря, «отдавать себя на суд Божий, призывать Бога или племенных богов в свидетели, присягать Ему или им».

Аналогичное понимание клятвы можно видеть в немецком, где schwören имеет значения «клясться, божиться, присягать; ручаться; целиком полагаться (видимо, на поклявшегося), верить». Значение «поручаться», по всей вероятности, подразумевает не просто кого-то взять под своё покровительство, а принести клятву, «закласть» себя за него, заложить свою душу за того, за кого ручаешься.

Что-то подобное, несомненно, подразумевалось и в области юридического права, когда присяжные и свидетели, дающие показания, клялись на Библии (а, значит, перед Богом): первые – в том, что обязуются по совести, как можно справедливее рассудить; вторые – в том, что они будут говорить «правду и только правду», давать верные свидетельские показания.

Со временем алчность людей возросла и настолько, что сакральность такой клятвы потерялась, появились лжесвидетели, не боящиеся прикрывать клятвой на Библии свой обман во имя корысти. Как пишет духовидец Даниил Леонидович Андреев в «Розе Мира», и на демонов действует закон возмездия, а такой хитрец, идущий клясться в заведомо лживом, в погоне за выгодой перехитряет в первую очередь самого себя и завязывает очень серьёзные причинно-следственные узлы. Тем самым он готовит себе в последствии чрезвычайно незавидную участь, беря на свою душу груз огромной кармической тяжести, последствия чего вряд ли он способен осознать до времён расплаты.

На связи с духом племени было построено право русичей, носящее название «Русская правда». Если племенной бог осуждал подсудимого, чувствуя по его энергетике, что тот не прав, то на руках у осуждённого появлялись ожоги от раскалённого предмета, который он брал из костра голыми руками. Если же энергетика подсудимого была чиста, бог его защищал от ожогов…

Можно также вспомнить клятву Гиппократа, которую не одно столетие приносят медики и которую сейчас очень многие воспринимают совершенно формально и легко её нарушают то ли в погоне за деньгами, то ли по другим не менее «уважительным» причинам. Происходит это всё из-за той же потери понимания оккультного значения слова. Но, как говорится, «незнание закона не освобождает от ответственности», а осознанно заглушающий в себе голос совести[90], не избегнет «меча возмездия», который бьёт чем позже, тем сильнее.

Вспомним слова вышеупомянутого английского писателя Джона Толкина, чья душа, по всей видимости, накопила в прошлых жизнях незаурядный духовный опыт. В своём знаменитом на весь мир шедевре-трилогии «Властелин Колец» он описывает незавидную долю клятвопреступников, влачащих на протяжении столетий своё жалчайшее существование в мире призраков – измерении между материальным и духовными (будь то рай или ад) мирами.

Говоря более привычным для нас языком христианства, их не принимал ни рай, ни ад[91]. Они «зависнули» между миром физических форм, где уже истёк срок их последнего воплощения, и мирами посмертия – восходящих или нисходящих кругов. А по свидетельству некоторых святых-духовидцев, подобное состояние обрекает на бесконечные[92] мытарства и оно ещё хуже, чем пребывание в аду.

Аналогичная участь, по всей видимости, и у самоубийц, за которых даже нельзя молиться, потому что никто не может взять на себя хотя бы часть этого греха: право на такую молитву получили лишь несколько человек за всю историю христианства. Так что, вероятно, клятвопреступников можно сравнить с самоубийцами, оговорившись, что они – духовные самоубийцы. При этом вспомним, что в трилогии Джона Толкина клятвопреступники прервали свои мытарства лишь после того, как исполнили данную клятву: они были отпущены Арагорном – потомком рода королей, которому некогда давалась эта клятва.

Нельзя не отметить, что Иисус Христос принёс одухотворение кармических законов, их значительное облегчение, разбив врата ада[93] и создав из верхних пяти кругов-измерений ада чистилище, поставив во главу угла принцип Любви и Божьей благодати[94]. Иисус Христос призывал к более глубокой вере в Единого и к упразднению клятвы. В своей Нагорной проповеди Он изрёк: «Ещё слышали вы, что сказано древним: «не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои». А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землёю, потому что она подножие ног Его; …ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным» (Матф. 5:33-36).

Иисус Христос призывал не прибегать к клятве ввиду того, что в духовной жизни человека вместо внешне обусловленного религиозного чувства, часто строящегося на страхе перед наказанием со стороны Бога (страхе Божьем), на первое место выходило осознание внутреннего закона в самом человеке, проявление божественных принципов в нём. Слова «Не собирайте себе сокровищ на земле, … но собирайте …на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Матф. 6:19-21) можно понимать как призыв к изменению вместо точки опоры человеческого сознания на земное – на его «подвешивание» за небесное, изменение акцентов, главного в этом сознании, переориентации его духовного вектора. Императив принуждения в таком сознании заменяется на идущие из глубины сердца чувства необходимости и самодисциплины: эгоист, думающий лишь о своей шкуре, превращается в альтруиста, думающего в первую очередь о других и общем деле эволюционного восхождения.

К понятию клятвы очень близко подходит слово «обет» (>обещание), которое в чешском языке имеет ещё значение «жертва». Истоки лексемы «обет» (< обветъ) общие с «ведать» («знать»). По всей вероятности, обещать можно было лишь то, в чём у обещающего была уверенность, что он знал наверняка, точно, что сможет (в его силах) выполнить. С подобным смыслом обета связаны не только древне-религиозные культы, но и обряды христианства. Так, например, в том же православии через магический акт обета проходят посвящающие себя иноческой[95] жизни или, скажем, венчающиеся. На силе обета (или же на клятве) держалась и дружба в её первоначальном смысле, когда группа воинов-дружинников давали обет верности друг другу и своему князю-предводителю.

В современном языке слово «обещание» выглядит как энергетически более мягкое, чем «клятва» и потеряло свою мистическую и магическую наполненность в людском восприятии его. Но такая профанация слова отнюдь не делает его ничего не значащим, пустым звуком в космических законах и лучше не обещать того, в чём не уверен, что ты это выполнишь. А если уж дал слово, пообещал что-то сделать, то приложи все свои сили, чтобы сдержать обещание.

 

 

5. Слово-заклятие

 

Слово имело мистическое и магическое значения и в сопоставимых с понятием «клятвы» понятиях «заклятие» и «проклятие». В каждом из них были задействованы разные грани многоаспектного слова: при клятве его сила была направлена тем, кто давал слово на себя же самого, а при заклятии и проклятии – вовне, на кого-то другого. При этом действие энергии слова при заклятии и проклятии практически противоположны: при заклятии произносящий его пытался установить энергетически-симпатическую связь с объектом заклятия, а при проклятии – наоборот, оборвать уже существующую связь, отмежеваться от объекта проклятия, чтобы оказаться в разных с ним эгрегорах.

Говоря о заклятии, пожалуй, стоит отдельно сказать о таком явлении, как «заклятый враг», где понятия «клятва» и «заклятие» тесно переплелись. Заклятый враг – это тот, кого дающий клятву обязуется[96] победить, повергнуть, клянётся отомстить врагу за то, что тот нанёс ему какой-то очень большой, серьёзный вред. Часто понятие «заклятый враг» граничило с понятием «смертельный враг»: ср. нем. Todfeind («заклятый враг»), где Tod – «смерть» и Feind – «враг, недруг, неприятель, противник»; фран. ennemi juré («заклятый враг») = ennemimortel («смертельный враг»).

Другими словами, заклятый – это тот враг, которого клянущийся обязуется «нейтрализовать», чего бы это ему ни стоило – даже если это ему самому грозит смертью, гибелью от рук врага или друзей врага. Подобного рода заклятие очень сильно. Ради достижения своей цели прибегающий к нему отдавал себя в полное распоряжение духу, к силе которого он обращался. Этот дух был намного сильнее духа племени, к которому принадлежал дающий такую клятву[97]. Поклявшийся становился до момента выполнения своей клятвы практически его невольником[98].

Здесь важно отметить, что понятие заклятого врага больше характерно для языческого, а также магически-ветхозаветного, дохристианского образа мыслей и действий, когда действовал закон справедливости, а не благодати – закон, о котором речь шла выше[99]: «зуб за зуб и око за око»! Скажем о некоторых особенностях этого понятия.

С одной стороны, своеобразный общественный «институт заклятого врага» развивал у отдельных личностей понятие чести, мужества, справедливости. Например, тесно примыкающий к явлению заклятого врага феномен вендетты, кровной мести служил чувству целостности рода или семьи, своеобразному коллективизму, когда берёгся и не мог быть безнаказанно взятым чужаком ни один из членов рода (семьи).

С другой стороны, именно ограниченность, узость сознания людей тех времён в понимании космических законов приводила к тому, что они подходили к понятию справедливости по-своему, не учитывая многих факторов, в том числе и всех обстоятельств того или иного преступления.

Это приводило к тому, что ответная мера возмездия часто превышала масштаб самого преступления. Цена виры[100], платы за преступление могла быть выставлена слишком большая[101]. Представители разных племён, но одной человеческой ветви эволюции, безжалостно уничтожали один другого, осуществляя этим самым некоторые из тёмных замыслов «врага рода человечества» и иже с ним. История знает множество примеров даже из относительно недавнего прошлого, когда убийство одного из членов семьи (или клана) вело за собой целый каскад смертей невинных людей – каскад, который мог продолжаться десятилетиями. А одна из вендетт не прерывалась больше 180 лет (!) – настоящий пир для сущностей, питающихся людской кровью и страданиями.

Вполне возможно, что ритуал «заклятия врага» вызывал последействие, которое могло распространяться и на следующее (или следующие) воплощение поклявшегося, отяжеляя его карму. Ведь развязания уже созданных кармических узлов при помощи такой мести не только не происходило, а, наоборот, образовывало новые. Да и сам шанс встретиться с тем же заклятым врагом очень высок. Так, Агни Йога говорит, что примерно 50% людей, с которыми мы встречаемся в данном воплощении, так или иначе (в разной степени) пересекали свои кармические линии с нашей в прошлых воплощениях: это значительно облегчает нам установление контактов в этой инкарнации. И это говорится о людях, которые не оставили в нашей индивидуальной карме достаточно глубокий след.

Что же говорить о ком-то из людей, кто мог лишить нас самого дорогого человека, и расплатиться с кем мы поклялись страшной клятвой, возведя его в ранг заклятого врага. Естественно, что новая встреча с этим человеком давала новый виток вражды, подкрепляемый новыми аналогичными «справедливыми» действиями. И выход из такого поистине замкнутого круга был уже почти не возможен без помощи кого-то из обладателей достаточной для этого духовной силой, кто добровольно совершил бы самопожертвование, взяв на себя часть кармы враждующих сторон и одухотворив её своими страданиями

Кстати, вышеупомянутое положение из Агни Йоги о 50 процентах может пролить свет на, казалось бы, ничем не мотивированную очень сильную симпатию или, наоборот, антипатию, жуткую неприязнь, возникающую порой при первой встрече с некоторыми людьми. Мы с ними могли быть или очень большими друзьями, или большими (в том числе и заклятыми) врагами в каком-то из предыдущих воплощений. Иногда для ускорения развязывания подобных кармических узлов души бывших врагов могут оказаться в одной семье: они могут быть либо братьями и сёстрами, либо родителями и детьми, испытывая огромные страдания друг от друга.

Так, например, согласно высказываниям некоторых духовидцев, нечто подобное стало происходить с душами индейцев, убитых прибывшими из Европы, и их убийцами в последующих после этих убийств воплощениях. Получилось так, что территория, изначально предназначенная для развития душ индейцев, у них была забрана пришельцами вместе с их жизнями. И бывшим индейцам для возможности дальнейшей индивидуальной эволюции не оставалось ничего другого, как начать воплощаться в семьях потомков своих убийц и там опять встретиться со своими обидчиками. Только теперь обидчики в силу многих обстоятельств, обусловленных наработанной кармой, оказывались в куда более невыгодных положениях, чем их бывшие жертвы…

 

Как уже сказано, во время заклятия человек прибегает к помощи духов, силу которых он использует для достижения цели заклятия. На заклинаемого наводится энергия, охватывающая его как туман, вырывающая его из установленных им до этого взаимосвязей с другими душами. Заклинатель очаровывает, направляет на заклинаемого силу своей воли, усиленную духом, именем которого он заклинает, и заставляет заклятого выполнить желаемое для заклинателя действие[102]. При этом такое заклятие, вероятно, может выполняться и в виде песни: ср. фран. incantation («заклятие») и сокоренные ему лат. canto, -āre («петь»), фран. cantatrice («певица»), фран. cantique («рел. гимн») и лат. cantor («певец»).

К силе заклятия прибегали и лекари, врачи, которыми в древности были жрецы или шаманы. Отсюда и связь их названия со словом: «лекарь» сокоренно греч. logos («слово» > «лексика»), «лёгкий»[103], «лекарство» (букв. «то, что облегчает боль»), а «врач» сокоренно «врать»[104].

Об облегчающем боль использовании силы слова говорил ещё выдающийся Ибн Сина[105]. Он утверждал, что, если больному при первом же посещении врача не станет вдвое легче от разговора с этим врачом (от одного только разговора!), то, значит, больной имеет дело не с настоящим врачом. Лекарь должен разобраться в душе пациента[106], понять через какие грехи в него[107] вошли духи болезни и уже этим прозрением причин (дверей для болезни) и сообщением о них пациенту наполовину связать действия сущностей, вызывающих болезнь. А для этого больной должен довериться врачу, раскрыть перед ним свою душу и всячески содействовать ему в этой нелёгкой работе.

Самый гениальный врач не способен помочь пациенту, который ему не доверится и не начнёт помогать очищению себя же самого. Даже если такой врач силой своего духа изгонит из больного дух болезни, а пациент не осознал грех, через который в него этот дух вошёл, не раскаялся и не изменил своё сознание и образ жизни, то ничего хорошего из этого в итоге не получится. Вспомним слова Иисуса Христа на этот счёт, зафиксированные в Евангелии от Матфея: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; Тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И пришед находит его незанятым[108], выметенным и убранным; Тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и вошедши живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого» (Матф.12:43-45).

Настоящим врачом может быть только тот человек, кто совершил необходимую духовную работу над собой и сумел достаточно укрепиться в праведности. Вспомним, что тот же Иисус Христос «призвав двенадцать учеников Своих, … дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь» (Матф.10:1). Но Он сделал это лишь после того, как ученики достаточно окрепли духовно.

Через определённое время до необходимого уровня укрепились в вере и семьдесят «малых апостолов» и тоже получили от Господа подобную власть заклинать духов болезней Его именем. Но при этом заметим, что эта власть была не безгранична, а в пределах их духовных наработок или, говоря языком Библии, в пределах их веры: апостолы не могли, не в силах были заклясть бесов, которые превосходили их в силе.

Вспомним случай, когда подошёл к Иисусу Христу «человек и, преклоняя пред Ним колена, сказал: Господи! помилуй сына моего; он в новолуния беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду; я приводил его к ученикам Твоим, и они не могли исцелить его. Иисус же отвечая сказал: о, род неверный и развращённый! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?[109] Приведите его ко Мне сюда. И запретил ему Иисус; и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час. Тогда ученики, приступивши к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас; Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Матф.17:14-21).

Отметим, что в том же православии есть такое явление как экзорцизм[110], при котором злой дух заклинается священным именем и специальными заговорами. Право на такой магический акт может получить далеко не каждый, а, как правило, монах, достаточно далеко продвинувшийся по пути духовного становления. Если за экзорцизм возьмётся священник или монах без дóлжной духовной силы и без специального благословения на это, то при образовании канала с нечистым духом может произойти одержание, злой дух может войти и в самого заклинателя и овладеть им.

Итак, врачом мог быть только тот, кто был в состоянии связать своим словом, заклясть тёмную сущность болезни или противопоставить своё заклятие силе заклятья-заговора, то есть порчи-ворожбы[111] врага. Врач разрешал[112], освобождал от бремени болезни, её тяжести.

Об этом же характере воздействия врача свидетельствует и слово «избавление» (от духа-сущности болезни), сокоренное латинскому корню fa- (со значением «говорить»[113]), ст.сл. «баяти» («говорить, заклинать»), болг. «обайвам» («очаровываю»), болг. «бая» («колдовать, заговаривать, ворожить»), «забава» и «обаяние».

Слово «обаяние», родственное по смыслу вышеупомянутому фран. «шарм» и сокоренному ему слову греческого происхождения «харизма», указывает на то, что врач должен вызывать симпатию к себе: без неё больному, мягко говоря, трудно было бы довериться, раскрыться врачу, и невозможно было б установить между ними симпатическую связь. А без такой связи магия почти бессильна.

До наших дней сохранилось выражение «заговаривать зубы», нéкогда имеющее прямое, буквальное значение, то есть «заговаривать, заклинать сущность, вызывающую зубную боль». О подобном же воздействии говорит и словосочетание «заговаривать кровь», употребляемое в значении «останавливать кровотечение» – то, что делал тот же скандально известный Григорий Распутин, несколько раз останавливавший силой своего заговора кровь у больного гемофилией царевича, когда никакие другие методы не помогали остановить открывшееся кровотечение и он был обречён на смерть от потери крови. При этом заметим, что «кровь заговаривается»не только при кровотечениях: знахарь это может сделать при любом другом заболевании, чтобы изгнать болезнь из крови, а значит – и из самого организма больного.

Интересно то, что слова «врач» и «враг», являющиеся родственными по происхождению (от лат. vox), передают два полюса-противоположности употребления слова-заклятия: на добро и во зло. Ситуация с врачом и врагом в чём-то похожа на идущую к нам с Дикого Запада, где одни психологи[114] ищут ключи к раскрытию сознаний людей для их дальнейшего использования в рекламе с целью «взлома» и захвата сознаний потенциальных покупателей. Другие же психологи ищут способы защитить пострадавших от этих рекламных уловок и стоящих за ними «медвежатников сознаний», эдаких «хакеров человеческой психики». Таким образом при деле находятся и одни («хакеры»), и другие («антивирусники»), совместно уводя человечество в глубины измерений людской психики.

Заметим, что биполярную семантику имеют и производные от рок-ректи-речь. С одной стороны – это вышеупомянутое слово «разрешить» с, так скажем, позитивной семантикой: «освободить, развязать»[115]. А с другой стороны, – семантика негативного воздействия в таких словах: «урок»[116], укр. «зурочити» («сглазить»), «порча», «порок»[117].

Того же корня «рок-» и лексемы «зарок» («обет») и «отрок» (юноша, «не имеющий права голоса» на вече)[118]. С «рок» сокоренны лексемы «оброк», «обречённый», болг. «заричам се / да се зарека» («заречься, дать клятву, зарок») и болг. «вричам» («обещать, соглашаться»), «обричам / да обрека» («1) обещать; 2) обрекать»).

Вероятно, с «рок» связано и простонародное «урка» («хулиган»), которое вполне могло иметь значение «колдун-разбойник», аналогично как в др.рус. языке слово «вор» означало «колдун».

Слово «вор» очень похоже на др.рус. «воръ» («ограда») и рус. «ворота». Последнее по смыслу можно сопоставить со словом «забор»: забор и ворота выполняют защитную функцию[119]. Слово «забор» связано с др.рус. «боронити» («возбранять, запрещать»)[120], рус. «оборона», а слово «вор», по всей вероятности, родственно лексеме «воротник»[121].

Похожую семантику можно увидеть и в болгарском языке, где слово «клет» («несчастный, горемычный») связано с «клетва» («клятва, присяга; проклятие») и похоже на «клетка» с тем же значением, что и в русском. В определённом смысле «заклясть» – это всё равно, что посадить заклинаемого в энергетическую клетку: сравните с известными во многих народах выражениями «заколдованный круг» и «порочный круг» (< порок).

Стоит вспомнить также о фольклоре, где встречаются в сказках сюжеты, в которых заговариваются ворота, двери или замки, чтобы их чужой, недоброжелатель не мог открыть[122]. Тогда вполне понятно, что «вор» – это тот, кто был способен снять такое заклятие и забрать-выкрасть заклинаемое.

Надо добавить, что заклинались также оружие воинов: при этом иногда для закалки мечей использовались пленные – видимо, для того, чтоб энергетика меча изначально, уже начиная с его создания, вбирала в себя, поглощала души жертв и подавляла вражеский эгрегор. Далеко не случайно у японских самураев меч нельзя было просто так вытягивать из ножен: если он вытягивался, то должна быть пролита чья-то кровь – видимо, как жертва за обращение к духу меча. Нельзя было и давать меч в чужие руки: вероятно, чтобы между мечом и его хозяином не встала чья-то враждебная воля, которая могла во время боя быть направлена против обладателя меча. Вспомним, что в той же трилогии «Властелин Колец» некоторые мечи не только заговаривались, а даже имели свои имена и предназначались против определённых врагов[123]. Об оружии, имеющем своё личное имя, вспоминается и в некоторых мифах: например, молот, служащий оружием германо-скандинавскому богу Тору, носил имя Мьёлльнир.

Заклиналось также и большинство кладов, чтобы никто посторонний не мог их найти и разграбить. А если всё же клад был кем-то случайно обнаружен, то другие наложенные на него заклятия могли нанести энергетический удар по тому, кто возжелал стать новым обладателем его содержимого.

Вот что пишет о кладах Илья Осипов в своём труде «История кладоискательства на Руси»: «Среди сторожей подземных сокровищ особое усердие проявляла нечистая сила. Ничего не стоило, например, духам-«кладовикам» сделать так, чтоб человек не только клад не нашёл, но и домой не возвратился. В этом им помогал и «Блуд», который заставлял кладоискателей блудить по вроде бы знакомым местам, и «Мара», что насылала на бедолаг различные видения, и другую нечисть. Поговаривали, что закопавший клад скряга нередко продавал душу чертям-«скарбникам» и бесам-«кладовикам». Те надёжно стояли на страже спрятанного богатства.

Когда у клада кончается срок зарока, а он ещё не нашёл хозяина, клад становится бродячим и сам обнаруживает место своего пребывания. По поверьям, бродячий клад – это всегда носитель чьей-то неуспокоенной души, возможно, это душа хозяина, но может быть и другая, приблудная. На место, где спрятан такой клад, время от времени можно увидеть призрак человека с неким светящим предметом в руке. Там, где появилось видение, и нужно искать сокровища, однако известно, что большинство людей, которым таким образом открывались бродячие клады, так и не сделались обладателями драгоценностей и в дальнейшем имели очень несчастливую судьбу. Вероятно, они не знали особых «отворных» молитв и правил, которые необходимы для овладения любым кладом».

Отметим, что в практике археологии есть довольно много свидетельств о преждевременной и загадочной смерти тех, кто доставал драгоценности из древних захоронений. Немало, например, неприятностей принесло и приносит сейчас содержимое египетских пирамид, унёсшее также не одну жизнь и наших современников, столкнувшихся с эгрегорами одной из древнейших цивилизаций человечества, возникшей после катастрофы в Атлантиде и являвшейся одной из ветвей уцелевших мистерий атлантов.

С понятиями «рок» и «заклятие» стóит соотнести и понятие «срок» («сказанный, предречённый или назначенный период времени»): ср. выражение «урочный час», а также укр. «термін» («срок»), связанный с понятием «термин»[124] как «межа, граница»[125] и «территория»[126].

 

По всей видимости, с понятием «срок» тесно соприкасается число «сорок», название которого по своей этимологии является одним из немногих исключений в ряду чисел. И причина здесь, вероятно, не только в похожести этих слов, а ещё и в том, что в эзотеризме срок в сорок суток – это тот срок, за который должен себя проявить любой нечистый дух, вызывающий болезнь: видимо, никто из этих существ не может находиться без энергетической подпитки (их пищи) больше 40 суток и обязательно себя проявит за этот срок, даже если и хотел бы не быть обнаруженным. Интересно, что слово «карантин» в переводе с итальянского, собственно, и означает «сорок дней», точнее, суток[127].

По ходу хочется сказать о достаточно поучительном факте, свидетельствующем одновременно и о весе слова, и о силе карантина. Этот факт сообщил украинский профессор-анатом из Киева, академик Станислав Константинович Рудык. Учёный однажды обратил внимание на то, что когда в средневековой Европе довольно часто возникали и иногда прямо-таки полыхали эпидемии, уносящие под час десятки тысяч людских жизней, о подобных эпидемиях в Украине источники ничего не упоминали. Заинтересовавшись этим фактом, учёный со временем выяснил, что украинские священники имели знания, позволяющие им ставить правильный диагноз болезни. Как только человек чувствовал, что заболел чем-то достаточно серьёзным, он обращался к священнику и тот, в случае инфекционного заболевания и в зависимости от его вида, назначал количество дней карантина. Таким образом, больной, в случае необходимости, вовремя и на должный срок изолировался, а инфекция не распространялась дальше и не доходила до размеров эпидемии и тем более – пандемии.

Отметим, что согласно Агни Йоги, 40 суток – это минимальное количество времени, необходимое для разрыва души самого высокого праведника с земным миром. И именно поэтому один из сроков поминания умершего – 40 суток.

Сорок дней и ночей Иисус Христос провёл в пустыне после крещения у Иоанна Крестителя в полном посте и молитве, проходя укрепление духа и преодолевая искушения от Дьявола уже в роли Мессии (Матф. 4:1-2)[128].

Сорок дней и ночей лился на землю дождь при Ноевом потопе, чтобы «лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди. Всё, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло» (Быт. 7:12-22). Другими словами, прошёл «всепланетарный карантин».

Кратное 40 и число дней, которое, согласно Ветхому Завету, должна очищаться женщина после родов: «Если женщина зачнёт и родит младенца мужеского пола, то она нечиста будет семь дней… И тридцать три дня должна она сидеть, очищаясь от кровей своих; ни к чему священному не должна прикасаться, и к святилищу не должна приходить, пока не исполнятся дни очищения её» (Левит, 12:2-4). То есть, после рождения мальчика женщина должна была очищаться в общей сложности 40 суток, а, как указано там же далее, после рождения девочки срок очищения составляет 80 суток. Вероятно, разница этого срока в 2 раза обусловлена ещё и тем, что женский род сильнее связан с миром материи[129], миром физическим, а значит – и более подверженной влиянию «Князя мира сего»: вспомним, что библейский Змей первым соблазнил Еву, женщину. Но, с другой стороны, та, что вошла в грех может быстрее найти и выход из него: женщина имеет двойную силу по сравнению с мужчиной, потому что ей надо отдавать много сил во время беременности, родов и для воспитания детей.

Магия числа 40 этим далеко не заканчивается. К примеру, согласно некоторым народным поверьям, человеку не дóлжно отмечать свой 40-летний юбилей: это особая дата, которую надо преодолеть как можно «тише», чтобы, как можно предположить, ненароком не прервать какую-то важную энергетическую нить. Насколько это так – автор не берётся судить. Только не случайно 40 лет и Моисей водил «жестоковыйный» народ Израилев по пустыне, чтобы, как свидетельствует Библия, успеть очистить сознания иудеев от ментальной заразы, сменив при этом два поколения на третье.

По свидетельству тамады с Переяслава-Хмельницкого (Киевская область, Украина) Валентина Шуткевича, при застольях собравшихся гостей, начиная примерно с 40 человек, уже нужен «тамада»: если число людей меньше сорока, то они достаточно хорошо знакомы между собой, а если больше, то становится нужным кто-то, кто, так сказать, может их «собрать в одно целое».

Относительно недавно автору пришлось встретить информацию, что если человек решится выдержать 40 суток в полном молчании, не произнося ни одного звука даже наедине с собой, то это, казалось бы простое на первый взгляд ограничение, позволит ему накопить такую духовную силу, которая поможет излечиться от той или иной болезни и, наверняка, приведёт к каким-либо прозрениям. Также вполне возможно, что, если человек будет удерживаться от какого-то греха на протяжении 40 суток, то ему потом будет легче окончательно победить вдохновителя этого греха. А для этого надо бдеть[130], быть на страже.

Вероятно, не случайно на нем. Wort («слово») похожи нем. wartenauf («ожидать»), укр. «варта-вартувати» («стража / стеречь») и болг. «вардя» («сторожить, охранять; хранить, беречь; подстерегать, подкарауливать»). Гениальный украинский поэт и художник Тарас Григорьевич Шевченко писал, что на страже возле «рабов немых» поставит слово. Слово-заклятие было не чеку, ставилось как охранник, подобно заклятию на клад. Одни заклятия охраняли своих, а другие использовались при выжидании удобного момента для нанесения магического удара по противнику.

Очень важно отметить следующее: в фольклоре указывается на то, что при наложении колдунами даже самых сильных заклятий и превращении людей в животных, птиц, растений или каких-то чудовищ, всегда оставалось одно, конечно же, очень тяжёлое условие, при выполнении которого человеком, желающим помочь попавшему в беду, заклятие теряло свою силу. Как правило, это условие требовало выполнения нескольких пунктов – любви к жертве заклятия и совершения какого-то поистине подвига от того, кто взялся противостоять колдовской силе и снять заклятие.

Заклятиями, несущими неприятную или негативную энергию, можно попытаться объяснить значения таких слов, как «ворчать», «мымра», «порицать», «вред», «навет», «наговор» и «эвфемизм».

Ворчащий посылает на того, на кого ворчит[131], негативную энергию раздражения и поэтому мы подсознательно ощущаем неприятные эманации от ворчащего, даже если оно вроде бы и не касается нас. Не выглядит обаятельным в наших глазах и тот, кого называют «мымрой». Последнее слово сокоренно болг. «мъмря» («выговор, порицание; ворчание, бормотание»).

Слово «порицание», сокоренное «рок-ректи», имеет подоплёку справедливого заклинания за какие-то плохие поступки, выговора, который, конечно же, для провинившегося выглядит как неприятное. Того же происхождения и лексема «отрицать», которая в др.рус. имела значение «запретить».

Слово «вред» («порча, зло, ущерб, убыток») этимологически связано с «привередливый»[132] и «бередить» («причинять боль прикосновением к ране»). Так как слово «вред» в др.рус. языке имело значения «болячка, рана; нарыв (чирей)», то сам вред вполне мог быть следствием вражеского заговора, заклятья-порчи. Можно допустить, что лексема «вред» сокоренна словам нем. Wort, др.рус. «врать» («говорить») и «ворожить».

Слово «навет» берёт своё начало от вет-[133], а родственное др.рус. слово «извет» имело значение «порча», а в иной своей форме – «наговор, донос». «Наговор», по сути, тот же «навет» и родственен «заговору» в значении «заклятие» с отрицательным смыслом: осуществлялась не защита от болезни, а наоборот – её насылание. Так, например, в украинском языке выражение «щоб ти сказився»[134], первоначально означало ни что иное, как пожелание, чтоб тот, кому это говорилось, попал «в лапы» нечистой силы: примерно как по-русски звучит «чтобы тебя чёрт забрал»[135]. При этом отметим, что укр. «сказ» имеет значение «бешенство», сокоренно рус. «сказание», лат. casus («падение; крушение, крах, падение; гибель, смерть; ошибка, погрешность, проступок…») и лат. causa («причина»[136]), и указывает на наговор, порчу.

Эвфемизмы[137] – слова или выражения, заменяющие те, которые по каким-либо причинам нежелательно или неудобно употреблять, или те, на которые были наложены табу, если обратиться к магической стороне некоторых эвфемизмов древности. Одним из частных случаев употребления эвфемизмов можно считать замену названия животного-тотема. Как известно, слово «тотем» в переводе с языка индейского племени оджибве буквально означает «его род». Говоря о тотемизме можно заметить, что эта разновидность религии чем-то похожа на чисто коммерческие, взаимовыгодные отношения. Эгрегор племени шаман связывал энергетически-симпатической связью с эгрегором животного-тотема.

В трудные минуты групповой дух животного-тотема приходил на помощь племени, а племя за это платило тем, что в нём был культ этого животного: групповому духу посылалась психическая энергия во время ритуальных действий, жертвоприношений, молитв. Чем теснее была такая связь, тем лучше жилось как животному-тотему, так и племени. При этом такая взаимосвязь была не чем-то условным, а очень конкретным практическим использованием такого вида магии. При хорошо налаженной симпатической связи племени и тотема в случае, если такая энергетическая связка не помогала и кого-то из членов племени всё же убивали, то погибала одна из особей животного-тотема.

Истинное имя тотема, по всей видимости, могло скрываться не столько из-за того, что враг мог узнать какой именно тотем у племени[138], сколько с целью скрыть само истинное имя тотема, чтобы враг не мог его использовать в своём заклятии-порче. Язык каждого племени (как и вся его жизнь) был построен на определённых вибрациях, а имя тотема занимало в нём высокое иерархическое положение, было одним из главных энергоузлов племени. Именно слово, означающее истинное имя животного-тотема, и использовалось шаманом для создания энергоканалов симпатической связи с тотемом[139]. И поэтому, вплетая в своё заклятие имя тотема на родном языке племени, против которого наносился магический удар, врагу легче было бы вбить энергетический клин между этим племенем и его тотемом, установить необходимую для магии симпатическую связь с племенем-жертвой и куда более эффективно использовать силу наговора.

Вышеизложенное об имени тотема – авторская догадка, основанная на древнем мистико-магическом характере языков тех времён, но она может объяснить использование эвфемизма в подобном случае иносказания. Конечно, каждое из имён-эвфемизмов отображало какое-то из качеств тотема, но первое (главное, истинное, мистическое) имя должно было передавать саму суть существа, стоящего за этим именем, его дух. А эвфемизм позволял эту суть скрыть от посторонних[140], хотя понятие тотема (его образ) сохранялось: имеется в виду понятие конкретного животного-тотема, а не общее понятие тотема. В таком случае во времена поголовной магии и колдовства эвфемизм мог быть своеобразной защитой от вражеских заклятий. Другими словами, табу, запрет на произнесение истинного имени тотема, могло нести одновременно и сакральный, и чисто практический смысл.

Интересно, что словом «табу» у полинезийцев называлось как всё священное, так и всё нечистое, всё проклятое. Отголоски чего-то подобного можно увидеть и во французском языке, где слово sacré означает «святой», а это же слово в некоторых словосочетаниях может нести значение нечистой силы – антипода святому: например, в выражениях «Je ne peux pas ouvrir cette sacréeporte!» (Не могу отворить эту проклятую дверь!) или «Ces sacrés soulièrs!» («Эти чёртовы туфли»). По этому факту можно судить, что табу распространялось на те области, с которыми мог иметь дело только посвящённый должного уровня – маг или шаман.

Стóит отметить, что заговоры, согласно двухтомной энциклопедии «Мифы народов мира»[141], – это особые тексты формульного характера, которые были самым тесным образом связаны с мифом и со всей мифопоэтической сферой. Вспомним эзотерическое понимание мифа Даниилом Андреевым в «Розе Мира», где миф воспринимается как некая идея, программа развития, Слово, переданное людям через посвящённых из небесных миров. Именно поддержкой небожителей и эгрегора мифа и пытались заручиться заклинатели, которые при помощи заговора устанавливали симпатическую связь между мифом, своей волей и объектом, на который направлялся заговор: без связи с Небом или его антиподом[142] заговор просто не имел силы и не действовал.

В завершение скажем, что вполне возможно, что выражения «овладеть ситуацией» или «взять ситуацию в свои руки» могли быть порождены и мистически-магическим пониманием слова, когда человек подбирал нужное слово-ключ к происходящему, входил в такое измерение, откуда мог до определённой степени управлять событиями. И, конечно, подобное не было бы возможным без нужного уровня связи с мифом, Словом, частью которого такой человек становился и силой которого он мог потом управлять процессами вокруг и внутри его.

 

6. Слово-проклятие

 

По своей семантике лексема «проклятие», родственная словам «клятва» и «заклятие», если учесть значение префикса про-, вероятно, означает посыл негативной энергии проклинаемому в будущее, так скажем, на перспективу. В древнерусском «кльну» имело значения «проклинаю, осуждаю, браню, ругаю».

Если при заклятиях или заговорах было обращение заклинающего к духам-покровителям за помощью, то при проклятиях «операторы», как правило, уже не столько обращаются к какому-то конкретному духу за помощью, сколько делают мощный посыл энергии с пожеланием исторгнуть проклинаемого из того эгрегора, в котором находится он сам. Другими словами, как уже упоминалось в начале главы «Слово-заклятие», действие энергии слова при заклятии и проклятии практически противоположны: при заклятии произносящий его пытался установить энергетически-симпатическую связь с объектом заклятия, а при проклятии наоборот – оборвать уже существующую связь, отмежеваться от объекта проклятия, стать в разных с ним эгрегорах.

Как отмечает французский филолог Эмиль Бенвенист, смысл готского wargs точный и экспрессивный – «проклинать», а др.-в.-нем. warg – «преступник»: у германцев он объявлялся вне закона и изгонялся из общины. Др.-прус.wargs – «злой». Первоначально проклинали, изгоняли из племени преступников, нарушивших, сделавших зло, переступивших через законы племени, подобно Каину – первому изгнанному за преступление. Вероятно, отсюда и понятие «окаянный» («исторгнутый») и одно из его значений «проклятый» – «осуждённый (на изгнание)». Причём для усиления действия проклятия осуждённый должен был слышать слова проклинающего человека, которому племя дало полномочия для совершения этого магического акта.

Между изгоняющимся и племенем проклинающий создавал словами, по сути, ментально-энергетическую преграду, перегородку, перемычку: ср. сокоренные нем. verdámmen («обрекать (на что-л.), приговаривать (к чему-либо); проклинать»), нем. verdämmen («запрудить; сооружать перемычку») и нем. Damm, Dämme («дамба; запруда; перен. преграда»).

Проклятого человека, лишённого материальной и, главное, – энергетической помощи-защиты племени, соплеменники уже воспринимали как чужеродный элемент, обрекая его на то, чтобы он впоследствии попал в лапы нечистой силы и испытывал ужасные, адские муки. Человек, оказавшийся без энергетического прикрытия эгрегора своего племени, оставался один на один с бродящими вокруг эгрегора вечно голодными тёмными сущностями, которые обнаружив беззащитного изгнанного просто набрасывались на него, вырывая клочья из его сознания, ментального тела: ср. с нем. verdámmt, имеющим значения одновременно и «прóклятый, обречённый», и «проклятый, чертовский, дьявольский», то есть, по всей видимости, «принадлежащий дьяволу». Поэтому надо быть более осторожными с высказываниями типа «чёрт побери», «чёрт возьми», «чёрт его знает», чьи энергетические и семантические корни, как уже говорилось выше, ведут или к насыланию порчи или к акту проклятия.

С проклятием вполне можно соотнести понятие анафемы в православии, которую накладывает глава церкви за действия, которые, как он полагает, противоречат канонам вероисповедания, за ненормальные для церкви поступки. Интересно, что слово «норма» по латыни первоначально означало вертикально стоящую палку, а потом имело значение «среднее» или, иначе говоря, то, что большинство считает приемлемым, «нормальным», общепринятые в обществе обряды, традиции, обычаи и законы. Следует отметить, что и сумасшедшие, и гении одинаково выпадают из этого ментально-энергетического пространства социума, являются ненормальными. Но природа этой ненормальности различна.

Сумасшедший по-украински звучит «божевильный» и означает, по всей видимости, «свободный от бога»[143] или «находящийся под Божьей волей»[144]. Согласно положениям эзотеризма, сумасшедшие – это люди, отбывающие своё наказание за какие-то тяжкие прегрешения в предыдущих воплощениях, в буквальном смысле лишённые ума до тех пор, пока не очистится через страдания душа, ибо именно разум, интеллект, и ввёл её в какой-то из серьёзных грехов.

Вполне возможно, что такое состояние могло быть и следствием проклятия в предыдущей инкарнации, когда произошло одержание осуждённого, разрывание его сознания, ментального (мыслительного) тела, о котором мы упомянули немного выше. По всей видимости, не случайно до сих пор сохранилось выражение «проклятие на твою (вариант – на мою) голову»[145]. А слово «умалишённый» указывает на то, что ум был в буквальном смысле кем-то забран, а не отсутствовал изначально, как, например, у растений. Даже среди животных можно наблюдать примеры сумасшествия, когда провинившаяся перед стадом особь изгоняется[146] из его эгрегора и, не руководимая больше духом стада, становилась в буквальном смысле умалишённой.

Гений является противоположным полюсом ненормальности. Он полностью сохраняет свой разум, «находится в своём уме» и ненормальный в силу других причин. Сама лексема «гений» однокоренна со словами «ген», «инженер» (создатель, разработчик нового), «жена» (буквально «рождающая») и означает ни что иное, как «рождающий новое». Гений находится не ниже нормы, как умалишённый, а выше, над эгрегором социума. Он не может жить и мыслить полностью так же, как другие, «нормальные» представители его народа, ведь иначе он не сможет «родить» ничего нового, принципиально отличающегося от старого, ставшего нормальным.

При этом, чтобы лучше понять роль гения для развития народа, в котором он воплощён, да и вообще для эволюции человечества, пожалуй, нелишне будет вспомнить то, как теософия объясняет процесс творения в Космосе, сравнивая его с пахтацией, которая под силу любой домохозяйке. В дисперсную, рассеянную среду попадает инородное тело, выполняющее до определённой степени функцию семени нового. На это тело начинают оседать, коагулироваться одна за другой частички данной среды, образуя со временем новую форму-тело. Так происходит во Вселенной создание от самой малой до сверхогромных систем.

До определённой степени подобным инородным телом в эгрегоре социума и выступает гений, являясь инородным для своего народа не по крови, а по некоторым проявлениям духа[147], потому что черпает идеи извне, за пределами того, чем живут «нормальные» представители его народа. Идеи эти идут от вышестоящих Иерархов через ментально-энергетические каналы, связывающие гения с горними мирами. Правда оговоримся, что тот же закон действует и в случае с так называемым тёмным гением, только инвольтируют его «новыми идеями» уже Иерархи не светлых, а тёмных, инфернальных миров.

В силу вышеуказанной причины гений отделён от остальных ментально-энергетическим барьером. Отсюда и трагедия всех светлых гениев, которые являются теми одиночками-первопроходцами, которые, будучи чужими среди своих и обрекая себя на страдания, добровольно взваливая на свою душу эту тяжёлую ношу, двигают эволюцию человечества. Отсюда и слово «подвиг», сокоренное лексеме «сдвигать», и одно из прозвищ гениев «сдвинутые» (в позитивном смысле).

Ноша гения под силу только тем, кто по-настоящему осенён перстом Божиим, а не тому, кто возгордился, возомнил себя особым, исключительным. Слово «гордость» сокоренно словам «город», «городить», «огород» и передаёт смысл самозагороженности от других в силу презрения к ним[148]. А слово «исключительный» можно понимать и как относящееся к человеку, который, по своему в буквальном смысле недомыслию, «исключил» себя, исторгнул из общей эволюционной волны. От гордыни путь ведёт через одержание к слабоумию, или, другими словами, так скажем – к самопроклятию.

Настоящий гений не ищет искусственного разделения с другими, а вынужден быть таким в силу возложенных на него задач. Согласно мифам Древней Эллады, гениев ведут музы, дающие ему вдохновение, поддерживающие его канал с мирами горними, пропускающий оттуда свежий и чистый воздух новых идей. Даниил Андреев в «Розе Мира» указывает на то, что музы – это даймоны, которые в силу аберраций неразвитого человеческого сознания стали называться «демонами» и дали им название в экзотерическом христианстве. Даймоны[149] – это вполне реально существующие представители параллельного с нами человечества[150], где Миссия Иисуса Христа не была прервана в силу бóльшей просветлённости сознаний даймонов. Благодаря этому человечество даймонов ушло значительно дальше нас по эволюционному пути и по мере возможности оказывает нам помощь через гениев. В силу связи с миром горним гений и сохраняет свой ум даже при вынужденной[151] изоляции от остальных людей. К нему полностью приложимы слова Иисуса Христа о том, что имеющему прибавится, а у неимеющего – отнимется.

И если опять обратиться к миру животных, то и там есть свои своеобразные гении, могущие выдержать изоляцию от других сородичей, но лишь тогда, когда этот «гений» был длительное время вожаком стада или стаи. Через него шли инспирации группового духа, руководящего развитием этого вида – духа, с которым одиночка продолжает поддерживать связь. Благодаря связи с ним «гений» намного быстрее эволюционирует, чем другие представители стада (этого вида животных), чьи ментальные тела ещё более слабо развиты и у которых ещё нет индивидуализированного сознания. Быстрее развивается сознание и у домашних животных в силу вынужденного общения с человеком: они тоже до некоторой степени отрываются от эгрегора своего вида.

Вспомним о таком понятии, как родовое проклятие, о котором можно услышать из уст разного рода экстрасенсов и целителей нетрадиционной медицины. Наверное, одним из самых известных проклятий такого типа можно считать проклятие, наложенное гроссмейстером Жаком де Молэ, главой ордена Тамплиеров-храмовников, почти все члены которого были схвачены в 1307 году в результате сговора короля Франции Филиппа IV и Папы Римского Бонифация VIII. Как пишет Нина Павловна Рудникова в книге «Солнечный Путь. Арканы Таро», был инспирирован гигантский процесс против Ордена, причём исход его был заранее предрешён. Всё имущество Ордена было конфисковано и разделено между Папой и королём, да так, что война за наследство Тамплиеров длилась между обоими очень долго.

Тамплиерский Орден был уничтожен, и все арестованные члены были поголовно сожжены на кострах. Последним же был сожжён гроссмейстер Жак де Молэ. Восходя на свой костёр, он призвал правосудие Божие на Папу и короля, предупредив их, что через сорок дней[152] он предстанет перед Господом вместе с Папой, а через год – с французским королём. Его пророчества сбылись. При этом отметим, что королевский род был проклят гроссмейстером до тринадцатого колена (!) и действие этого проклятия на представителей рода были описаны французским писателем Морисом Дрюоном в известной серии остросюжетных исторических романов в семи томах «Проклятые короли» (1955-77).

Мы не будем пытаться разобраться в том, насколько справедливы или нет родовые проклятия, но если они действительно были некогда наложены и кто-то попал в такой прóклятый род, то не надо падать духом настолько, чтобы полностью устранять свою инициативу и какое-либо творчество. Не нужно ни роптать на судьбу, ни обвинять богиню Фортуну в её несправедливости: мы не помним своих прошлых воплощений и тем более – прегрешений в них.

Вполне возможно, что прóклятый род – это род, в котором воплощаются люди с подобными, аналогичными тяжёлыми грехами, которые должны совместно искупить содеянное и прозреть причину своих прежних проступков, очистить своё сознание от них. Попавшему в такое положение, наверное, разумнее всего набраться терпения, очень большого (титанического) терпения и не роптать, а мужественно переносить всё, что на него свалится. Тьма требует от попавшего в её лапы безволия и полного подчинения. Единственное спасение от неё – Господь Бог с Его безграничной милостью и творчество во Имя Его: вспомним слова Иисуса Христа о том, что Он не жертвы хочет, а милости, и что Господь Бог творит всё новое.

Родовое проклятие может быть ослаблено помощью сверху, из миров Провиденциальных Сил тем, кто стал на путь покаяния. Человек не сможет вырваться из мохнатых лап нечистых до тех пор, пока в его же сознании не будут осветлены во время прозрения те тёмные уголки души, в которых обосновались и прячутся «недруги рода человеческого», которые его, собственно, и подтолкнули в своё время на совершение того греха, который ему сейчас доводится искупать. Лишь истинное покаяние изгоняет из человеческой души, в прямом смысле «оставляет за собой» дух Каина и стоящие за ним нечистые сущности.

Может помочь ослабить силу проклятия и человек, наработавший достаточный для того духовный опыт и согласившийся на подобную жертву. Это до определённой меры может напоминать нам ситуацию с добровольным самопожертвованием тех, кто в силу любви вызывается на страдания, которые будут сопровождать его подвиг, если он возьмётся снять заклятие с любимого человека, подпавшего под колдовское заклятие. Приведём пример из жизни выдающегося русского поэта, автора сказки о Коньке-Горбунке Петра Павловича Ершова (1815-1869).

Будущий сказочник появился в семье, в которой все дети (кажется, девять), рождённые до него, умирали в раннем возрасте. Когда мать была беременна Петром и боялась, что будущего ребёнка постигнет та же участь, что и предыдущих её детей, родители обратились к кому-то из знающих лиц, рассказав о преследующих их семью несчастьях. Они получили совет, что единственный выход из их положения – «продать» ребёнка страннику-калике. Это означало, что ребёнок оставался жить в своей семье, но энергетически принадлежал уже не ей, а страннику[153]. Надо отметить, что калики были не просто бродягами, а часто – высоко духовными странниками.

Тот калика, кто согласился бы «выкупить» ребёнка у такой семьи, собственно говоря, брал на себя часть грехов этого рода. Именно так и уцелел Пётр Ершов, которого Александр Пушкин, после того, как прочитал ставшую впоследствии знаменитой сказку о Коньке-Горбунке, оценил как талантливого сказочника. И если бы Пётр не поддался на искушения тех, кто советовал ему попробовать свои литературные силы в других жанрах, которые, как оказалось, были не его поприщем и подорвали эти силы, то мир бы получил ещё не одну одухотворённую и гениальную сказку.

Очень важна и велика была разница между проклятием, накладывавшимся как необходимой мерой по изоляции племени от преступника[154], и проклятием, которое человек посылал сам от себя, потому, что жертва проклятия чем-то не понравилась проклинающему. Хочется заметить, что между проклинающим и проклинаемым образуется кармическая связь, независимо от того, справедливо оно было или нет: последствия проклятия на наложившем его будут ощущаться как минимум до конца срока действия проклятия – разница лишь в более лёгкой (смягчённой, если проклятие было оправдано условиями наложения) или в более тяжёлой форме (если не оправдано). А с точки зрения христианства, где даже клясться нежелательно, проклинать тем более никого и ни в коем случае не стóит.

 

 

 

7.Слово-воин

 

Начнём с того, что, согласно нашим догадкам, латинское слово vox[155] дало начало не только упомянутому в предыдущих главах слову «враг» («насылающий порчу»), косвенно связанному с понятием «воин», но и самому понятию «воин», имеющему в др.рус. языке форму «воя». «Воя» сокоренно лексемам «война», «войско», «завоеватель». Во всех этимологических словарях русского языка разная трактовка происхождения слова «воин». Только лишь Павел Яковлевич Черных[156] указывает на то, что Измаил Иванович Срезневский приводит случаи употребления слова «вой» (в ед. ч.) в собирательном значении «войско, рать».

Вой и крики использовались воинами как средство психологического давления на противника в начале боя. Подобное использование звука можно наблюдать в поединках самцов некоторых видов животных за право обладания самкой. Аналогично использовали силу своего голоса персонаж русских былин Соловей-разбойник, а также персонажи древнегреческой мифологии – сирены[157] и бог Пан, который во время битвы богов с титанами своим ужасным воплем заставил последних бежать. С тех пор, по всей видимости, и появилось понятие «панический ужас», которое можно применять как к отдельному сознанию (если оно охвачено страхом на всех своих уровнях), так и к группе людей (когда страхом заражена вся группа).

В средневековой Японии даже была тайная школа единоборств, где воин мог оглушить (отключить рецепторы слуха) и вывести из строя противника, парализовать его действия силой своего голоса, зная и владея оккультными свойствами звука. В украинском есть слово «наголос», имеющее значение «ударение», то есть, как бы связывается голос с ударом. А в русском есть слово «наглость», которое первоначально, наверное, указывало на подавление наглым воли других силой голоса.

Крик у воинов был призван, с одной стороны, укреплять дух наступающих[158], а, с другой стороны, – угнетать и по возможности – ломать психику врага. В языческие времена криком, вероятно, определялось у какого племени сильнее дух-покровитель: у какого войска громче, сильнее, мощнее крик, у того сильнее и покровитель, и, соответственно, эгрегор племени, а, значит, у того и больше шансов на победу. Примечательно, что и в современном мире шоу-бизнеса используется приём определения победителя по силе крика зрителей. А в спорте болельщики своими криками оказывают энергетическую поддержку любимой команде и стараются подавить спортсменов и фанатов команды противника. Аналогичное же использование силы крика использовалось и при голосовании на новгородском вече: за какое решение громче кричат собравшиеся, такое и принимали.

Один из исследователей истории заинтересовался причиной большой разницы – в несколько раз – числа убитых в битвах у победителей и побеждённых. Исследовав большое количество архивных материалов, в том числе и в библиотеке Ватикана, он пришёл к выводу, что большое, порой решающее значение имел фактор психической атаки. Говоря о значении психики, вспомним пример, который может это проиллюстрировать: и в нашу эпоху бывали случаи, когда раненый в бою продолжал наступать, не обращая внимание на рану, даже если она была и довольно тяжёлой. А как только раненый сосредотачивал своё внимание на ране, так сразу же силы и оставляли его, и он, конечно же, уже не был дееспособен.

Не меньшее значение психика имела и в древние времена. Поэтому те, кто под мощным давлением криков, угрожающей раскраски и прочей атрибутики, призванной запугать противника, были сломлены психически, те уже не могли оказывать надлежащего сопротивления и даже могли обратиться в бегство. Тогда побеждающим оставалось лишь догонять и добивать сломленного психически, охваченного паникой убегающего врага. Этим, по всей вероятности, и объясняется большая разница в числе убитых с разных сторон. А армия Древнего Рима, одержавшая за всю историю существования империи множество побед, отличалась ещё и высоким уровнем дисциплины, синхронизацией действий её солдат. Все знают о явлении резонанса, когда волны, накладываясь одна на другую, обретают колоссальную суммарную силу. Именно поэтому идущей через мост колонне солдат отдают приказ идти не в ногу, чтобы ненароком не завалить мост. А когда римляне могли синхронно выкрикивать да ещё и одновременно с выкриками оглушительно били мечами по щитам, держа при этом ровный строй, то можно представить какой морально подавляющий эффект оказывал на психику противника этот, так скажем, громадный зверь, в котором каждый из воинов был частью единого огромного тела монстра.

О связи силы войска с силой голоса и духом-покровителем, энергетической наполненностьюэгрегора, в определённой мере свидетельствует и факт из жизни бандитских формирований, «братвы» в России. Каждая группировка кроме тренированных «качков-мордоворотов» имеет ещё и, так скажем, «приболтушника»[159], который умеет «говорить по бандитским понятиям». Качки, естественно, почти всю энергию направляют преимущественно на мышцы, а не на мыслительный аппарат. Они являются ударной силой банды. Интеллектуальные же задачи им не под силу и их призваны решать кроме главарей ещё и приболтушники. Только последние специализируются на осваивании способов побеждать в спорах, используя разные подмены в использовании слов, манипулируя с их значениями и понятиями, аналогичные софизмам. Вот и выходит, что один порой щуплый на вид приболтушник может «связать» словами нескольких качков, которые его одновременно и презирают, и боятся.

Когда происходят разборки между группировками за территорию, их сферы влияния или ещё за что-то, то, как правило, конфликт начинается решаться не силовыми методами, а из каждой банды на поединок выходят приболтушники. Скорость в их поединке словами-понятиями очень велика: скорость – одно из важнейших средств не дать противнику опомниться, а когда он всё-таки увязнет в какой-то из ментальных уловок-заготовок, то остальное уже предопределено. Проигравший в таком своеобразном поединке тем самым решает и судьбу всей группировки: её эгрегор пробивается и банда, стоящая за приболтушником-победителем доделывает начатое им. Само собой разумеется, что более изощрённый «ментальный качок» стóит дороже и, естественно, что иметь его может себе позволить более крутое формирование.

В чём-то подобную приболтушникам функцию в древности выполняли и воины, вызывавшиеся по одному на поединок перед битвой от каждой из сражающихся армий. Они выходили биться между собой на виду у обеих армий. При этом предпочтение отдавалось не самым сильным, а наиболее опытным, искусным в ратном деле воинам. Вспомним выражение «плох тот солдат, который не мечтает быть генералом». По всему видно, что дело касается не генеральских погон и возможности повелевать другими, а сознания, опыта военачальника, его способности мыслить как полководец, стратег. Человек, выходивший биться за своё войско, на время поединка становился как бы полководцем, во многом определяющим исход битвы, и, может, и всей войны, а одновременно, по сути, – и судьбу своей Родины. Он становился человеком с, как это принято называть в оккультных школах, изменённым состоянием сознания, на котором фокусировались энергии всего войска, в свою очередь являющегося своеобразным концентратором психической энергии всех жителей страны.

Человек с недостаточно подготовленной психикой просто не выдержал бы такого мощного напора энергий эгрегоров двух враждующих стран на территории своего сознания. Любая личная слабость этого человека, его предыдущая недоработка во время такого поединка многократно усиливалась под этим напором энергий и скоростей: одна неверная мысль – и аура пробита, а психика этого человека будет буквально смята. Проигравший становился на тонком плане чем-то вроде разбитых ворот, через которые устремлялся вражеский эгрегор.

Каждый из воинов, выходивших на подобный поединок за свои армии, должен был решать во время персональной схватки в буквальном смысле почти все задачи полководца, учитывая условия местности, погоду, вид оружия противника, определяя степень его владения оружием и массу других факторов, о которых мог бы рассказать[160] только прошедший и выигравший такой бой. Скорее всего, что и сам участник боя не всё до конца способен осознать из того, что он делает в такие минуты.

Интересно, что в существующей в Индии не одну сотню лет кастовой системе царь и воины относятся к одной касте – кшатриев. Царь во время войны становился главнокомандующим армии и, как вполне понятно, должен был очень хорошо владеть воинским искусством. Каждая его мысль и слово набирала ещё большее, куда большее значение, чем в мирное время.

Хочется привести ещё один пример о значении слова в военном деле, взятый из одного исторического фильма. В нём рассказывается об одном из славянских князей с земель, на которых сейчас располагается Украина. Он со своей дружиной пошёл в поход против Византии. По пути славяне выигрывали все сражения, которые приходилось принимать против расположенных на маршруте их следования неприятельских гарнизонов, но и их силы, соответственно, понемногу таяли. Император в Константинополе был сильно напуган, узнав о приближающейся угрозе, и заключил сделку с командиром наёмной армии численностью в 2 тысячи человек.

В удобном для себя месте византийцы сделали засаду и славянское войско, в котором к тому времени оставалось человек 100, проходя через впадину, неожиданно оказалось со всех сторон окружённым стоящей на холмах и более чем в 20 раз превосходящей армией неприятеля. Князь с дружиной решают не сдаваться и принять достойную воинов смерть. Раздевшись по пояс, сидя верхом на конях, всадники пустили лошадей ходить по кругу и петь песню. Император, предвкушая скорую расправу, снисходительно смотрел на всё это с чувством самодовольства, как на детскую забаву, давая князю последний раз «подурачиться» перед тем, как мышеловка будет захлопнута.

Когда славяне закончили своё пение, сделав последний круг, они стали как вкопанные, готовые принять свой последний бой. Император дал военачальнику наёмников приказ уничтожить их. Но тот не сдвинулся с места и ответил, что славяне исполнили Песню смерти, на что император недоумённо спросил: «Ну и что?» Военачальник объяснил, что он не будет отдавать приказ вступать в бой, потому что после этой песни теперь каждый из славян стóит десяти воинов, а он не хочет отправлять своих людей на бой, в котором минимум половину из них ждёт верная смерть. Такой приказ отвернул бы от него его подчинённых. По всей видимости, Песня смерти – это своеобразное заклятие, призывающее в помощь кого-то из очень сильных духов, которому воины отдавались в полное распоряжение в обмен на достойную гибель, чтобы перед своей смертью уничтожить как можно больше врагов.

Вполне возможно, что чем-то подобным этой Песне смерти была и молитва иудея Самсона перед своей геройской гибелью. Из Библии известно, что Самсон был сыном Маноя из колена Данова из города Цора. Ещё «от чрева матери», которая долго не имела детей, он был избран на служение Богу. Родителям было дано веление Господа подготовить сына к назорейству – обету, требующему от посвящённого определённых аскетических ограничений и запрещающему стричь волосы (Чис.6:1-5). Вся жизнь Самсона была сплошной борьбой с филистимлянами, гнёт которых 40 лет терпели «сыны Израилевы». Обманом враги узнают, что огромная сила пропадёт, если Самсону остричь волосы: обет назорейства нарушится и Самсон станет «как другие люди». Ночью спящего Самсона филистимляне остригают, ослепляют и делают своим рабом.

Волосы богатыря со временем отрасли. Однажды филистимляне привели Самсона в храм своего бога Дагона и хотели заставить его позабавить собравшихся «всех владельцев филистимских» и до трёх тысяч простых филистимлян, пришедших поглазеть на унижение иудейского героя и расположившихся для этого на кровле храма. Самсон же искренне помолился: «Господи Боже! Вспомни меня, и укрепи меня только теперь, о, Боже! чтобы мне в один раз отмстить Филистимлянам за два глаза мои» (Суд., 16:28).

Самсон был услышан Богом и получил свою прежнюю силу. Он сдвигает с места два средних столба храма и обрушивает всё здание на себя и собравшихся, убивая в миг своей смерти врагов больше, чем за всю жизнь. Эта молитва сознательно идущего на смерть героя, как и Песня смерти, была произнесена с целью получить возможность достойно умереть и во время смерти уничтожить как можно больше врагов.

Примечательно также, что Самсону прощались Богом его грехи за то, что он никогда не произносил имя Божие всуе. Сила его сохранялась до тех пор, пока он не открылся своей возлюбленной-предательнице Далиле, что он назорей. Несколько слов, вытянутых из героя ухищрениями Далилы, оказались для Самсона роковыми…

Может быть совсем не случайной, по мнению автора, похожесть не только лексем «вой» и «война», но и таких слов, как «крик» и нем. Kriеg («война») и Kriеger (устарев. «воин, воитель»), болг. «вик» («крик») и «витязь». Во всяком случае, связь между словом и воином нам кажется несомненной и ещё раз подчёркивает эзотерическое значение слова.

 

В завершение своих раздумий о слове как средстве развития человеческого сознания, помогающему ему войти в Космическую Иерархию существ разных волн эволюции, скажем, что мы лишь соприкоснулись с несколькими гранями этой поистине необъятной темы. Было бы отрадно, если написанное натолкнёт кого-то из вдумчивых читателей на мысли, которые помогут глубже постигнуть тайну слова. Как говорила выдающаяся мыслительницаи духовная подвижница Елена Ивановна Рерих «осилит путь идущий». Так что –в добрый путь, дорогой читатель!